Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

Родина встречала бесстрашного лорда Эдуарда Гленарвана, вернувшегося из полной невзгод и опасностей экспедиции, совершенной по самым диким и опасным местам с благородной целью: отыскать и спасти другого нашего национального героя, капитана Гарри Гранта, пропавшего без вести почти три года назад.

Мы не будем перечислять здесь все трудности, выпавшие на долю лорда Гленарвана и его отважных спутников, все препятствия, что они преодолели со свойственным шотландцам мужеством, — об этом расскажет большая статья в следующем номере, мы остановимся лишь на итогах экспедиции, на том, чем завершилось это беспримерное предприятие.

Все, очевидно, помнят, сколько скепсиса и сомнений вызывал успех поисков, основанных лишь на весьма произвольном истолковании документа, почти полностью уничтоженного морской водой.

Все скептики оказались посрамлены! Лорд Гленарван отыскал Гарри Гранта!

Капитан, потерпев крушение у берега Новой Зеландии, почти три года томился там в плену у свирепых дикарей-людоедов. Одинокий европеец среди орд каннибалов, потерявший обоих своих матросов, спасшихся с ним при крушении, Гарри Грант, лишь проявив огромное мужество и несгибаемую стойкость, сумел сберечь себе жизнь и даже заслужить уважение своих кровожадных пленителей. Но помощи ему ждать было неоткуда — и тут пришел Гленарван! Поистине, сама судьба предначертала встречу этих двух великих людей, чтобы один из них спас другого!

Увы, к глубочайшей нашей скорби, и к скорби всей Шотландии, помощь запоздала.

Здоровье капитана Гранта необратимо было подорвано тяготами и лишениями плена, голодом и болезнью. Герой скончался на пути в Европу, в море, неподалеку от Канарских островов, когда родные берега, можно сказать, были почти видны на горизонте.

Доблестный сын Шотландии вернулся на родину в гробу, покрытом шотландским флагом, под залпы траурного салюта.

Сейчас, когда отдаются в набор эти строки, гроб с телом бесстрашного Гранта выставлен для прощания в соборе Св. Екатерины его родного города Данди, и не иссякает поток шотландцев, отдающих последние почести своему великому соотечественнику.

О похоронах капитана Гранта, которые, без сомнения, станут событием национального масштаба, будет сообщено дополнительно.

 

 

6. «Тройная свадьба» и еще одна свадьба, случившаяся далеко

 

Этим двоим не раз доводилось вести долгие беседы за столом, на котором стояла бутылка доброго шотландского виски или старого французского коньяка. Но одним нынешняя беседа, или нынешнее застолье кардинально отличалось от всех прочих, было небывалым и удивительным: один из собеседников (или собутыльников) был до пояса обнажен, и звали его Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель.

— Теперь ты понимаешь, Алан, почему мне закрыт путь и к алтарю, и к брачному ложу? Ну какая же нормальная женщина согласится вот на всё на это...

— Жак, я понял, что ты старый дурак и нисколько не разбираешься в женщинах. Ты знаешь, что твой друг Кета Хинга в бытность свою студентом Кембриджа приобрел репутацию самого завзятого сердцееда? Причем без особых усилий со своей стороны? Да, да, на него работали его татуировки. Дамы (и порой весьма благородные дамы) смотрели на его разукрашенное лицо, и очень интересовались: а что же у него нарисовано ниже? И он очень придирчиво выбирал, какой из них показать свою картинную галерею. Вот так это работает, Жак.

Паганель не торопился одеться. Опустил взгляд, разглядывал свое разукрашенное тело с неким сомнением, даже с интересом.

Мак-Наббс понял, что сумел поколебать твердолобое упрямство друга. Однако пора переходить к главному.

— На самом деле, Жак, я увидел и понял гораздо больше, чем ты хотел мне показать и объяснить. Для меня, собственно, осталась лишь одна неясность в этой истории. Вот какая: на чем он тебя сломал?

— Кто? Ты о чем, Алан?

— Кета Хинга, кто же еще... Или тебя вербовал кто-то из его приближенных?

— Алан, ты бредишь...

— А ты, Жак, играешь с огнем. Что бы мне ни говорила Арабелла, я прекрасно понимаю, что ты бегаешь по Шотландии загнанным зайцем не от нее. И уж тем более не из-за нее не кажешь носа на родину. Ты меняешь гостиницы каждые три дня и не живешь в одном городе дольше двух недель. Это хорошо, это просто замечательно для кабинетного географа. Но ведь я тебя нашел. Найдут и другие. Жак, пойми: ты милый, замечательный, добрый, прекрасный человек. Ты не знаешь, как режут глотки. И не сможешь спастись от тех, кто режет. Тебе протягивают руку помощи, так не плюй в нее. Я протягиваю.

— У меня почти закончились деньги, — пожаловался географ. — Скоро я не смогу прятаться.

— Нет нерешаемых проблем, есть нерешительные люди. И все же скажи, на чем он тебя сломал?

Паганель долго молчал, потом глухо произнес:

— На женщине.