Дороги и люди

В этом городе я прожил многие годы. И каждая встреча с ним — как встреча с любимым человеком, к которому не перестаешь мысленно обращаться и тогда, когда разлучен далеким расстоянием. И не новую складку на лбу или белый волосок у виска подмечаешь, отчего лик близкого становится тебе еще дороже. Нет, город молодеет, оставаясь старым. А Ереван в этом смысле особенный. Он очень древний. Он ровесник Вавилона, Ниневии, Персеполя. Их нет, этих городов, Ереван живет и молодеет, храня то жизнестойкое, что дала ему история. Храня и передавая все духовное — от тех, кто был, тем, кто есть, и тем, кто будет.

Просторный, сверкающий зеленью парков, чистыми струями фонтанов, украшенный орнаментами, мозаикой, фресками, Ереван немыслим, неотделим по краскам своим, по контурам и характеру от тех двух холмов, что высятся на его окраинах: от них ведет свою родословную нынешняя столица Армении.

Всего лишь в пятидесятом году нашего века на холме Арин-берд нашли базальтовый камень с урартской клинописью 782 года до нашей эры. Клинопись возвещала о том, что «Бога Халди величием Аргишти, сын Менуа, эту мощную крепость построил, назвал город по имени Эребуни, во имя могущества страны Биайны и для устрашения вражеских стран. Аргишти говорит: «Земля была пустынной, могучие дела я на ней совершил...»

Так из далеких времен пришло к людям нашего века каменное послание о том, как и когда возник один из древнейших городов мира. Раскрылась давняя тайна. И вот потомки тех, кто 2750 лет назад укладывал циклопические стены крепости, возводил царские палаты и обжигал громадные глиняные карасы — сосуды для вина и зерна, — расчистили руины древнего городища, уложили базальтовые ступени к вершине холма, соорудили музей у его подножья. Камни возносились кранами — рабы таскали их на спинах. Экскаваторы вгрызались в каменистую землю — рабы ломали ее киркой. Нет, это не игра на «технических» контрастах. Она была бы смешной и неуместной. И не в том суть, что вокруг те же камни и та же каменистая почва. Труд одних спустя много веков продолжают другие — и во всем этом воплощается духовная связь трудолюбцев-мастеров, разделенных почти тремя тысячелетиями. Духовные мосты прочней каменных.

С небывалой осторожностью работали люди, чтобы, не дай бог, не повредить бесценных стен, сложенных праотцами, не ведавшими, что придет пора, когда их пра-пра-пра... правнуки с благоговением будут чтить ими содеянное.

Километрах в пяти от Арин-берда возвышается другой холм. Весь красного цвета. Он так и называется — Кармир-блур, красный холм.

В конце тридцатых годов здесь обнаружили клинопись, упоминавшую имя другого урартского царя — Русы. А на каменном фундаменте древнего храма было высечено название крепости и города: Тейшебаини — по имени бога войны Тейшебы. Город этот немного моложе Эребуни. Археологические находки богаче. Сюда из Эребуни перекочевало оружие, шлемы, колчаны, щиты, украшения из бронзы, серебра, золота. Это была мощная крепость, а город — крупный урартский административный центр, окруженный садами, виноградниками, пшеничными полями.

В погребах крепости хранилось четыреста огромных карасов, вмещавших не менее четырехсот тысяч литров вина. Двадцать семь веков пролежали в амбарах почерневшие от времени зерна пшеницы, ячменя, виноградные косточки. По этим косточкам определили восемь сортов винограда, и теперь произрастающих в Араратской долине.

Тейшебаини прожил одно столетие и погиб в начале VI века до н. э. Его штурмовали скифы. В крепости бушевал сильнейший пожар, на века окрасивший холм в огненно-красный цвет. Случилось это в августе месяце: в винном погребе была найдена метла из обгоревших пучков трав и цветов, какие и поныне растут у подножия Кармир-блура и цветут именно в августе.

Лишь в 1967 году завершились длившиеся 27 лет раскопки на Кармир-блуре. Археологи разгадали все, что можно было разгадать. И, словно в ознаменование разгаданной тайны веков, вблизи крепости разлилось новое море. Гидростроители соорудили плотину, перегородили быстротечный Раздан, и в зеленой оправе садов родилось «Ереванское море» с парусниками, шлюпками, байдарками, катерами. В воды Раздана глядятся веселые розовые дома, построенные в наши дни, и хмурые руины крепости, воздвигнутой двадцать семь веков назад. В новое море впадают теперь и воды древнего канала, пробитого в базальтовых толщах неподалеку отсюда во времена того же урартского царя Русы...

Ходишь-бродишь по Еревану, вглядываешься в новое, что создано разумом и руками современников, и в старые горы, четким рисунком вершин окружившие город, и в молодые леса на их склонах. И не покидает тебя мысль о красном холме по соседству с розовокаменными зданиями, глядящимися в воду. Не покидает потому, что во всем облике города — та же близость, то же единство, неразрывность прошлого и настоящего: что-то из старого великолепия уживается с новым, а что-то влилось, растворилось в новом, прибавив ему великолепия.