Дороги воронов

Среди писем он наткнулся на неизвестного отправителя, некоего Эфалида. В тело письма была вставлена картинка – чёрный фон, на котором сверху была замысловатая золотая завитушка, а посредине тем же шрифтом написаны буквы R.I.P. Вторая картинка был прикреплён в качестве вложенного файла. Палец Пола застыл над экраном, но затем он передумал. Всё это напоминало попытку внедрить в систему вирус, стоило открывать подобное с компьютера, где все попытки атаки пресечёт программа. Хотя на самом деле он не желал сознаваться даже себе, насколько его эмоционально неприятно поразила эта открытка, оформленная как похоронная. Для очистки совести он бросил взгляд на тему письма, чтобы убедиться, что это не предупреждение о смерти кого-то из знакомых. Там стояло: «1001». Никто не называет цифрами те письма, на которые желает получить ответ. Пол вышел из браузера и попытался выбросить историю из головы.

Ещё одной причиной, по которой Пол ненавидел родной город, был Дор Таундсенд. Полным его именем было Теодор, но никто не называл его Тео или Тедди, сложно сказать, с какого момента его прозвали Дором, скорее всего, он так представлялся ещё с младших классов. Это было вполне в духе его родителей, считавших, что они родственники маркизов Борклей, а потому придумавших сокращать имя сына до французского слова «золотистый».

В детстве Пол мечтал, чтобы Дор был одним из тех задир-громил, которых изображали в мультшоу в качестве антагонистов главных героев. Когда Пол вырос, то понял, что вряд ли бы сумел справиться с настоящим хулиганом. Но таких в их частном колледже Королевы Боадиции не было, за этим прислеживали и учителя, и пара штатных психологов, и даже охранники в зелёных с золотой вышивкой пиджаках. Потому Дор предпочитал психологическое насилие.

Когда Полу было четырнадцать, его вызвали к декану колледжа, где, предварительно убедившись, что подросток выдержит новость, ему сообщили, что его родители погибли в аварии.

Розыгрыш продлился два с половиной часа. Возможно, если бы Пол не поверил пяти собравшимся взрослым (декан не рискнул сообщать подобные новости ученику один на один), и позвонил бы родным, всё вскрылось бы скорее. Но он представить себе не мог, чтобы учителя соврали бы ему о подобном. Они и не соврали. Декан даже не поверил констеблю Тафту, который сообщил об аварии и сказал, что надо предупредить Пола, потому что мать пока жива и просит с ним встретиться. Декан позвонил в больницу и там ему подтвердили всё, что говорил констебль, правда, сказали, что можно не спешить, женщина уже скончалась, знает ли декан других родственников мальчика, кто смог бы забрать его из школы или, быть может, руководство школы решится само сообщить школьнику, что произошло?

Пол просил отвезти его домой, но ему сказали, что лучше дождаться, когда дома будет кто-то из тех, кто за ним присмотрит. Через пару часов домой должен был приехать Клиф, один из двух старших братьев, тогда, сказал ему декан, его отвезут домой, он сам его отвезёт. Рядом с ним поставили кружку с чаем, а Пол смотрел и смотрел на телефон, не веря, что ни один из двух братьев, ни сестра не позвонили, если узнали новость. Значит они не знали, а Пол был не в состоянии позвонить и сказать им об этом первым. Когда они с деканом въезжали на подъездную дорожку, Клиф как раз подъехал и разгружал машину, в руках у него был бумажный коричневый пакет из супермаркета с продуктами. Он недоумённо уставился на Пола, видимо, уверенный, что подобное сопровождение вызвано каким-то проступком парня. А потом дверь открылась и Пол увидел на пороге отца – живого и здорового. Декан, который уже наполовину покинул машину, прикрыл рот ладонью, а Пол, который уже вышел наружу, со всего маху ударился плечом о незахлопнутую дверцу машины. Нет, он не потерял сознание, но его повело.

Скандал был грандиозный. Декан вызывал всех в актовый зал, где бушевал, что такой розыгрыш повлечёт не только исключение, но и уголовное дело. Штатный психолог колледжа, с которым потом беседовал Пол, спросил его, знает ли он, кто мог проделать подобную шутку. Год назад Пол смотрел фильм «Запах женщины» с Аль Пачино, он обожал пересматривать момент с речью героя, которую он произносит, когда руководство колледжа хочет исключить студента, отказавшегося выдавать однокашников, провернувших глупую шутку. Какой-то бесёнок в его душе спросил его в этот момент: испытает ли он угрызения совести, когда сдаст Дора? И вдруг понял, что нет, не будет не только угрызений, что он испытывает глубокое удовлетворение от того, что хоть кто-то хотя бы его поймёт.

Психолог не удивился, узнав, кого подозревает Пол. Психолог, полный мужчина лет под пятьдесят по имени Магнус Бейкер, на самом деле более напоминающий под стать фамилии пекаря, чем психолога, даже не стал записывать имя в блокнот. Он лишь спросил, почему Пол уверен, что Дор ненавидит его. Пол отвечал медленно, стараясь, чтобы каждая цепочка слов походила на выстрелы и ранила психолога, который сейчас представлял всех тех взрослых, кто не смог защитить Пола.