Дорогой длинною

Опозоренной невесты простыл и след. Цыгане шептались, что она до сих пор может отлёживаться где-нибудь в траве после отцовских побоев. И уже перед тем, как табор был готов тронуться с места, со стороны реки примчалась испуганно орущая ватага детей: на берегу, у самой воды, валялось скомканные, изорванные юбка с кофтой, в которых Данка выходила замуж. Следы босых ног, отпечатавшиеся на песке, уходили в воду. Табор взорвался было гулом взволнованных голосов - и сразу умолк. Цыгане попрыгали по телегам, засвистели кнуты, залаяли собаки, и табор чуть быстрее, чем обычно, пополз прочь по пустой дороге: всем хотелось поскорее убраться с этого проклятого места.

Илья, поразмыслив, пристроил свою телегу в самом хвосте - и убедился в правильности своего решения, когда увидел едущего верхом им навстречу Мотьку. Варька, идущая позади телеги, тоже увидела его, поймала взгляд брата, нахмурилась и замедлила шаг, отставая. Илья перекинулся с подскакавшим Мотькой коротким приветствием, зевнул, вытянул кнутом гнедых, и телега покатилась быстрей. Мотька спрыгнул с лошади и пошёл рядом с Варькой.

– Доброго утра, чяёри.

– И тебе тоже. - отозвалась она.

– Илья… говорил с тобой вчера?

– Говорил. Спасибо за честь.

– Пойдёшь за меня?

– Пойду, коли не шутишь.

– Какие теперь шутки. - Мотька умолк, глядя себе под ноги, на серую пыль, уже покрывшую сапоги. - Только, чяёри… Попросить хочу.

– Знаю. Чтобы свадьбы не было. - Варька криво улыбнулась углом рта, впервые обернулась к Мотьке. - Мне ведь эта свистопляска тоже ни к чему.

Давай уж, что ли, убежим? У нас с Ильёй тётка в Рославле, доедем до неё, там и поженимся.

Мотька тоже невольно усмехнулся.

– Что ж… Ежели погони не боишься…

– Кому нас догонять-то? Илья всю ночь согласен без просыпу спать, лишь бы меня с рук сбыть.

– Ну-у, что выдумала… - протянул Мотька, но Варька была права, и он, помолчав, сказал только:

– Сегодня, как стемнеет, - жди. Да Илью упреди, чтоб не подумал чего…

– Упрежу.

Мотька вскочил верхом и, не глядя больше на Варьку, ударил пятками в бока вороного. Когда тот скрылся за плывущими впереди телегами, Илья с передка спросил:

– Ну, чего?

– Сговорились ночью убежать.

– А свадьба как же?..

– Свадьбы ему теперь в страшных снах только сниться будут. - без улыбки сказала Варька. - Пусть уж так. К тёте Симе в Рославль поедем.

– Ну, добро. Смотри не передумай до ночи-то.

Варька только отмахнулась. Высунувшаяся из телеги Настя взволнованно окликнула её, но Варька сделала вид, что не услышала, и продолжала идти. Её сощуренные глаза глядели в рассветное небо, на медленно плывущие облака.

Глава 5

Лето на Дону в этом году оказалось сухим и жарким. За июль и пол-августа не выпало ни капли дождя, над степью нависло белое небо с блёклым от жары, огромным шаром солнца. Табор еле полз по дороге в облаках пыли, замучившей и людей, и лошадей, лохматые собаки подогу лежали вдоль дороги, высунув на сторону языки, и потом со всех ног догоняли уползшую за горизонт вереницу телег, - с тем, чтобы через полчаса снова свалиться в пыль и вытянуть все четыре ноги. Цыгане ошалели от жары настолько, что даже не орали на лошадей, и те шли неспешно, не слыша ни проклятий, ни свиста кнута.

Старики каждый день обещали дождь, и действительно, к вечеру на горизонте обязательно появлялась чёрная туча. Но её всякий раз уносило куда-то вдаль, за Дон, и с надеждой поглядывающие на тучу цыгане разочарованно вздыхали.

Илья шёл рядом с лошадьми, вытирая рукавом рубахи пот, заливающий глаза. Иногда он замедлял шаг, ждал, пока телега проплывёт мимо него, и спрашивал у идущей следом за ней жены:

– Настька, как ты? Ежели тяжело - полезай в телегу! Гнедые не свалятся, небось… Настя, запылённая до самых глаз, только качала головой. Рядом с ней брела такая же грязная и замученная Варька, у которой не было сил даже привычно запеть, чтобы разогнать усталость. Сзади скрипела Мотькина колымага, и её хозяин, так же, как Илья, сипло чертыхаясь, тянул в поводу то и дело останавливающихся коней.

С того дня, как семья Ильи Смоляко вернулась в табор, прошло почти три месяца. Варька с Мотькой всё-таки убежали тогда вдвоём. Илья, спавший вполглаза, слышал тихий свист из кустов и то, как Варька, путаясь в юбке, на четвереньках подползает под край шатра. Илья приподнялся на локте, сонно посмотрел вслед сестре, проворчал: "Ну и слава богу…" и, не слыша того, как рядом тихо смеётся Настя, тут же заснул снова.

Варька с Мотькой нагнали табор через неделю. Вместе с ними на телеге приехала и тётя Сима - ещё молодая, но величественная, как соборная церковь, цыганка с целой оравой своих братьев и их жён. Приехавшие подтвердили, что честь невесты была неоспорима и что Варькину рубашку своими глазами видела вся цыганская слобода в Рославле. В таборе посудачили, поудивлялись, повздыхали и решили, что так оно, наверное, и хорошо всем.