Дорогой длинною

– Не трудись. И спрашивать я никого не буду. Ваши дела, ты ему жена. Если понравилось к колесу привязанной по грязи бегать - на здоровье. Но до сих пор не пойму, для чего… - Яков Васильев понизил голос, и больше Илья ничего не слышал. Да больше и не надо было.

Он закрыл глаза, прислонился к невидимой стене. Сердце стучало так, что отдавало в голову. "Зачем приехали только? - с горечью подумал Илья, садясь в темноте на пол. - Зачем приехали? Быть беде".

*****

В маленькой комнате на втором этаже горела зелёная лампа. Её слабый огонёк освещал старый комод с рядом фарфоровых безделушек на крышке, гитару с узким "женским" грифом в углу, букет полуувядших роз в вазе синего хрусталя, рядом с цветами - целую башню растрёпанных романов:

"Роковая страсть", "Любовь графа Шевалли", "Жестокая красавица", "Любовь и гибель маркизы Анны"… Дашка, сидящая возле стола, поглаживала пальцами корешки книг, наугад клала их одну на другую. Маргитка, стоя к ней спиной, взбивала подушки на постели так, что пух летел метелью.

У порога сидел на полу, обхватив руками гитару, Яшка. Он отчаянно зевал, но не уходил.

– Будешь спать здесь, со мной, - выпрямляясь, сказала Маргитка. - А то, если хочешь, на сундук ложись, но с него свалиться запросто можно…

– Нет. Я с тобой лучше.

– Только я иногда ночью во сне разговариваю. Не боишься?

– Не боюсь.

– Ты красиво пела сегодня. Меня научишь?

– Конечно. Ты сразу схватишь.

Дашка встала, отошла от окна, ощупью нашла край постели. Её коса наполовину распустилась, тяжёлая каштановая прядь упала на подушку, и Яшка жадно уставился на неё. Маргитка, проследив за взглядом брата, скривила гримасу, но промолчала.

– Кто тебя так хорошо плясать выучил? - помолчав, спросила Дашка.

– Вот дура! Как же ты решила, что хорошо, если ты слепая?! - прыснула Маргитка.

– Я чечётки по звуку разбираю, - спокойно пояснила Дашка, и почти одновременно с ней рявкнул на сестру Яшка:

– Погавкаешь ты у меня, зараза! Косы повыдеру! Распустила язык…

– Пошёл к чёрту! - огрызнулась Маргитка. - Чего расселся, чего уставился? Влюбился, что ли? Иди спи к лешему, золотой мой, нечего на девок пялиться! Скажи спасибо, что она слепая, а то бы давно тебе по морде за твои взгляды съездила!

Яшка покраснел так, что видно было даже в полутьме. Кинул уничтожающий взгляд на сестру, быстро встал и вышел, задев гитарой за косяк.

Когда смолк жалобный звук потревоженных струн, Дашка тихо спросила:

– Зачем ты так? Он же не хотел…

– Затем, что нечего из себя правительство здесь строить. Моложе меня на два года почти, а туда же, генеральствует! - Маргитка стянула платье; перекинув на грудь растрёпанные косы, начала расплетать их. - Тебе раздеться помочь?

– Нет, я сама. Я привыкла.

Маргитка пожала плечами. Оставшись в одной рубашке, забралась на постель, потянула за руку и Дашку.

– С нашими девками ты уже говорила? Наболтали тебе про меня?

Дашка не успела ответить, а Маргитка враждебно предупредила:

– Будешь Катьку Трофимову слушать - ко мне лучше и не подходи! Врагиня она моя навсегда!

– Катька? Почему? Мне показалось, она хорошая, добрая…

– Добрая… Много ты понимаешь. Я с ней перед Пасхой, знаешь, как подралась! Грех, конечно, в Великий пост, но уж душа не стерпела. Она, зараза, сказала, что моя мама - шлюха!

– Господи… - Дашка забралась под одеяло. - Но это же ерунда какая-то.

Елена Степановна…

– Она мне не мать, - таинственно сказала Маргитка. - Моя мама, знаешь, кто? Отца первая жена. Она меня от купца Рябова прижила и, когда рожала, померла. Знаешь, какая она красивая была? Лучше даже, чем я, ей-богу!

У отца портрет маленький есть. Вот подожди, я у него стащу и тебе покажу.

– Зачем тащить, попросить же можно.

– Не… Он думает, что не знает никто. Под замком в шкафу держит. Вот посмотришь сама… Ох, да ты же слепая! - Маргитка задумалась, закинув руки за голову и водя пальцем по пятну света на стене. Дашка рядом молчала. Где-то в глубине дома часы пробили полночь, с улицы простучала одинокая пролётка.

– Дашка, вот что скажи… Твой отец, Илья, - он кто?

– Цыган.

– Да уж сама видела, что не турок! - Маргитка снова села на кровати. – Скажи, то, что про него болтают, - это правда?

– Кто болтает? И что?

– Цыгане, - в тон Дашке язвительно сказала Маргитка. - Разное болтают.

Правда, что он твоей матери лицо ножом из ревности изрезал? Чтобы больше не смотрел на неё никто?

– Я спать хочу.

Маргитка с досадой замолчала. Через минуту, потянувшись, вполголоса сказала:

– А он красивый, твой отец.

Дашка молчала - кажется, в самом деле заснула. Маргитка вздохнула, села на постели. Придвинула к себе лампу и растрёпанную "Любовь графа Шевалли". Раскрыв книгу на середине, углубилась в чтение.

Глава 3

На другой день Илья проснулся поздно. Открыв глаза, испуганно осмотрелся, долго не мог понять, где находится. Потом вспомнил: Москва, Большой дом… В окно заглядывала сухая ветка ветлы, и Илья сообразил, что это старая комната Насти. В ней, видать, так никто и не жил эти семнадцать лет.