Дорогой длинною

Внезапно звуки струн смолкли. Яшка, опустив гитару, прислушался и уверенно сказал:

– Подъехал кто-то.

– Кого в такую погоду принесёт? - удивилась Илона, вставая из-за стола.

Она ушла в сени, долгое время оттуда был слышен лишь приглушённый разговор, а затем Илона вернулась в залу в сопровождении невысокого широкоплечего человека, едва заметно прихрамывающего на левую ногу.

Гостю на вид было около пятидесяти лет. Он был в штатском, но выправка и разворот плеч выдавали бывшего военного. На висках человека серебрилась седина. Цыгане молча, изумлённо смотрели на него. Он так же молча смотрел на них синими, чуть сощуренными глазами.

– Вот, Дмитрий Трофимыч, этот господин тебя спрашивает… - начала было Илона, но Митро не дал ей договорить и, отшвырнув гитару, как мальчишка, со всех ног кинулся к гостю.

– Дэвлалэ! Сергей Александрович! Князь! Золотой вы мой! Да откуда вы, откуда?! Каким ветром?! Дэвлалэ, лет-то сколько?!

– Митро! - Пришедший крепко обнялся с цыганом, и по его лицу было видно: он действительно рад. - Ты! Всё такой же, чёртушка, не изменился ничуть!

– И вы! И вы! Вот ей-богу, с первого взгляда вас узнал! Да бог ты мой, как мы все вас вспоминали!

– Недобрым словом, надо полагать? - грустно улыбнулся князь. Дружески похлопал по плечу смутившегося Митро, обвёл глазами цыган. – Здравствуйте, ромалэ.

– Ой, князь Сбежнев! - вдруг завизжала Стешка, вскакивая со стула. И прорвало - со всей комнаты к дивану побежали те, кто семнадцать лет назад встречал в этом доме молодого князя, до смерти влюблённого в Настю Васильеву. Из кухни по-молодому резво примчалась Марья Васильевна и со слезами бросилась целовать Сбежнева. Прилетели сёстры Дмитриевы, их отогнал Ванька Конаков, с которым князь обнялся как с родным, его оттеснила Любка Трофимова, повисшая на шее у Сбежнева, словно девочка.

Молодые цыгане не вмешивались и лишь с удивлением наблюдали за радостной суматохой старших.

– А где Яков Васильич? Где Кузьма? Где Алёнка? - спрашивал князь, переходя из одних объятий в другие, целуя цыганок, хлопая по плечам мужчин.

Ему отвечали наперебой, всем хором. Окружённый толпой цыган, Сбежнев пошёл к дивану. Кинул взгляд на подоконник - и остановился. С лица его мгновенно сошла улыбка.

– Илья?.. Илья Смоляков? Это ты?

– Да, я, ваше благородие, - отозвался Илья, единственный во всей зале не поменявший местоположения. - Будьте здоровы.

– И ты здравствуй. - Сбежнев не отводил глаз. - Так ты… вы… ты снова в Москве?

– Как видите.

– Ты один? - впрямую спросил князь.

Илья опустил глаза, криво усмехнулся.

– Зачем же один, ваше благородие? С семьёй.

– Настя?.. Она здесь?

Илья кивнул, не замечая пристального взгляда Митро. Но тут Маргитка, первая из молодых пришедшая в себя, метнулась в кухню и вышла оттуда важная, улыбающаяся, с подносом, на котором высился бокал вина.

– "За дружеской беседою…" - зазвенел её высокий, ломкий голос. Цыгане, спохватившись, подтянули:

Хор наш поёт припев любимый,

Вина полились рекой!

К нам приехал наш любимый

Сергей Александрыч дорогой!

– Пей до дна, пей до дна! - закричали цыганки.

Сбежнев встал; не поморщившись, вытянул до последней капли довольно скверную мадеру и привычным жестом положил на поднос ассигнацию.

– Ни за что не возьму, Сергей Александрович! - решительно сказал Митро, беря с подноса кредитку и возвращая её князю. - Не обижайте меня. Вы у нас – гость самый дорогой.

– Ну, прости, коль обидел, - рассмеялся, сверкнув зубами, Сбежнев, и его лицо сразу помолодело. Он снова сел на диван. Цыгане притащили стулья, подушки и разместились вокруг.

– Что ж вы тогда так исчезли неожиданно? - спрашивал Митро, единственный из всех усевшийся на диван рядом с князем. - Мы вас ждали, искали…

– Да ведь ты и сам всё знаешь, я думаю, - снова улыбнулся Сбежнев. - Если Настя здесь - ты всё знаешь…

– Ваша правда. - Митро покосился на насупленного Илью. - Но нам-то тогда что только в голову не влезло! Вот клянусь, попадись вы мне тогда - до смертного греха бы дело дошло! Убил бы не глядя, плевать, что каторга за такое!

– Вот уж не сомневаюсь, - усмехнулся князь.

Митро нахмурился:

– А вы чего же ждали? Вот-вот свадьба Настькина - а жених прочь из Москвы! Могли бы, между прочим, ко мне на конюшню зайти и по-честному обсказать… Я бы никому не обмолвился, а про вас хоть память бы хорошая осталась.

– Я собирался, - серьёзно сказал Сбежнев. - Но, видишь ли, я дал Насте слово чести, что никому ничего не скажу. Я хотел её счастья… - Через головы цыган он снова взглянул на Илью. Тот отвёл глаза. Сердце прыгало как свихнувшееся.

Настька… Настька… Где она? Побежал уж кто-то за ней наверх, кажется…

Выйдет ли к князю? Выйдет, конечно, проклятая… Отчего не выйти-то? Чего сейчас-то бояться? И она уже не девчонка, и у Сбежнева вся голова белая, и у неё семеро детей, и у него небось немногим меньше, но только…