Дорогой длинною

– Да уж не из-за Сбежнева. - Настя повернулась на бок. Взяв подсунутый Стешкой платок, медленно вытерла слёзы. Её глаза тускло заблестели в лунном свете. Изумлённая, растерянная Стешка молча смотрела на неё.

– Скажи, Стеша… То, что ты тут про Смолякова говорила… Откуда ты это взяла? Цыгане что-то болтают? Да? Может быть, Илья…

– Да никто не болтает! - Стешка в порыве отчаянной искренности стукнула себя в грудь так, что сама же охнула. Спрыгнув с постели, перебежала комнату, торжественно остановилась под образами, перекрестилась, с силой вдавливая пальцы в лоб, живот и плечи. - Ну, вот тебе крест! Второй! Третий! Языком мету, и больше ничего! Ну, Настька, ну будет, хватит… Что ж ты опять ревёшь?

– Боялась, понимаешь… - низким, чужим голосом выговорила Настя. – Боялась, что Илья… скажет кому-нибудь… Спьяну или так, со злости…

– Да что скажет-то?! - завопила Стешка. - Совсем ты меня задурила!

Илья-то тут при чём? Что он рассказать должен?

Настя села на постель. Обхватила колени руками. С досадой сказала:

– Не реви.

– Расскажи, а? - Стешка взяла её за руку. - Я - никому, вот Христом-богом…

Хочешь - руку в печь суну и поклянусь?

– С ума сошла… - Настя опустила голову. С минуту сидела молча, перебирая дрожащими пальцами пряди распущенных волос. На пол ложились чёрные тени обеих девушек. А потом луна ушла, и в наступившей темноте мягко замерцал красный свет лампадки в углу.

…Через четверть часа Стешка сказала замогильным голосом:

– Боже праведный и милосердный… Только этого нам не хватало. Господи!

Князю отказать! И из-за кого?!

Настя молчала, закрыв лицо руками. Глядя на её сгорбленную, жалкую фигурку, Стешка вдруг почувствовала прилив ярости.

– Ну подожди, Илюха! Ну дай только до утра дожить… Да чего дожидаться! - Стешка вскочила, забегала по комнате, хватая то платье, то кофту, то шаль. - Прямо сейчас пойду! Пойду, разбужу и ни единого волоса на нём не оставлю! Ах ты, оборванец таборный! Ах ты, вор базарный, конокрад, паскудник! Попомнишь ты Стешку Дмитриеву! Будешь у меня знать, как…

– Посмей только! - Настя вскочила, схватила Стешку за запястья, несколько раз с силой встряхнула её. - Не смей! Слышишь - не смей! Не виноват он.

Понимаешь - не виноват!

– Да как же не виноват?! Как он смог только, как ему в голову такое прийти могло! Что ты, ты… Ты!!! - Стешка схватилась за голову. Настя наблюдала за ней с горькой усмешкой.

– Ты ничего не понимаешь… Они таборные… Что Илья подумать должен был? Я от Сбежнева вышла, ночь на дворе, косы врастрёпку…

– Ну и что?! - возопила Стешка. - Мог бы подумать башкой своей пустой!

Кто угодно, а не ты! Все цыгане знают, все наши! Когда ты после этого домой пришла, тебя все видели, и никому не забрело в башку такое! Никому!

– Все цыгане… - Настя снова заплакала: на этот раз тихо, без всхлипов. – Цыгане… наши… меня шестнадцать лет знают, а он - полгода всего… Откуда ему знать, какая я?

– Говорю - дурак набитый… - Стешка обняла сестру, и Настя уткнулась в её плечо.

– Не могу я, Стешенька… Не могу - понимаешь? Главное - если б это хоть правда была… Не так обидно было бы…

– Слушай, давай я завтра к нему пойду? - азартно предложила Стешка. – Я ему, паршивцу, всё расскажу, всё выложу! Да он у тебя в ногах валяться будет! На руках в церковь венчаться понесёт! А мы ему кукиш покажем!

Голоштанник ярмарочный, только что из-под колеса вылез, а туда же - на Настьке жениться… Да сходи рожу свою чёрную умой сначала!

– Перестань! - снова вскинулась Настя. - Не смей про него так! Сказала уже, сто раз сказала тебе - не виноват он.

– А кто виноват? Ты?!

– И я не виновата… Но ты не вздумай к нему пойти! - угрожающе сказала Настя. - Я тебе по секрету, как сестре… Вспомни - ты мне крест целовала!

– Ну, как хочешь, - буркнула Стешка. - Только делать же что-то надо…

– Ничего не надо, - покачала головой Настя и легла навзничь, обняв смятую подушку. - Весна скоро. Они с Варькой в табор уедут. А я… замуж выйду.

– За кого?!

– Не знаю. За первого, кто отцу глянется. Какая теперь разница… Мне без него… всё равно не жить… - Голос Насти снова задрожал. - Не могу я без него, Стеша… Не могу… Не могу. Я его ещё знаешь когда полюбила? Когда – помнишь? - первый снег выпал. Я к ним на двор зашла, и вижу - он без рубахи, лохматый весь, в Варьку снежками… У меня тогда аж душа зашлась.

Сразу поняла - никого другого не хочу. Ни князя, ни цыгана. А ещё помнишь, как он на крещенских, когда скубенты приходили, "Твои глаза бездонные" пел? Плохо пел, голос рвался… а я чуть на людях не завыла, так сердце болело, на него глядя. Иногда кажется, что… пришёл бы он, сказал бы, что верит мне… всё бы простила без оглядки!

– Дожили… - со страхом пробормотала Стешка, натягивая на голову одеяло.

На крыше бесился ветер, сучья ветлы колотили по раме. В окно насмешливо смотрело кривое лицо луны.

Глава 11