Дорогой длинною

Дверь открылась, вошла Марья Васильевна. Целый день сестры хоревода не было дома: она гостила у своей дальней родни, семьи Волковых, в Петровском парке. Волковы, все четырнадцать человек, пели в загородном ресторане "Яр", имели хороший дом в Зубовском проулке, собственный выезд, женщины щеголяли атласными платьями и бриллиантами, и среди московских цыган Волковы считались "миллионщиками".

– Душно у тебя. Я окно открою. - Марья Васильевна откинула занавеску, толкнула ставень - в комнату ворвался сладкий аромат цветущей яблони. На пол легло голубое лунное пятно. На дёрнувшееся пламя свечи тут же прилетели два мотылька, и их мохнатые тени заплясали на потолке.

– Чего не ложишься, Маша? - Яков Васильев усмехнулся. - Опять, что ли, расстройство приобрела? Невесты у Волковых хороши?

– Ой, не смейся, Яшка. - без улыбки отмахнулась Марья Васильевна. – Невесты - царские, красавицы, таланные, другой бы кто бога бы всю жизнь благодарил за такую, а мой…

– Что, Митро опять жениться не хочет? - насмешка пропала из глаз хоревода.

– Не хочет, каторжник! Не желает! Нет, и всё тут! - с сердцем сказала Марья Васильевна. - Господи, и за что на меня такое проклятье… Сначала восемь лет отбрыкивался - грех при живой венчаной жене другую брать. А по бабам срамным бегать, стало быть, не грех! Ну ладно, я молчала! А теперь что? Олька померла, дитё оставила - и ладно бы хоть его дитё! Бог весть от кого прижитое, прости меня господи… Он меня в дом эту девчонку взять заставил - а кто с ней возиться должен? Да только для этого мог бы жену взять! Я ему долблю, долблю - а он знай отмахивается… Яшка, что молчишь, старый чёрт?! Вели Митро жениться, он тебя послушает!

– Не велю. - коротко сказал Яков Васильев, глядя в окно на тёмную Живодёрку. - Митро не мальчишка бесштанный. И голова у него своя хорошая.

Придёт время - сам решит, как ему лучше. И ты бы его не трогала, а то как бы ещё хуже не вышло.

– Тьфу… - с сердцем сплюнула цыганка. - Дураки вы дураки, дураково царство…

– Ты только за этим пришла?

– Нет.

Марья Васильевна поправила шаль на плече, села за стол напротив брата. Яков отвернулся от окна; внимательно взглянул в её лицо.

– Ну… говори.

– Я вот что… - Марья Васильевна, не поднимая глаз, вертела на пальце изумрудный перстень. - Время, Яша, идёт, а… Что ты думаешь с Настей делать?

Яков Васильев побарабанил пальцами по столу, пожал плечами.

– А что я с ней сделаю? Засолю и в бочку сложу…

– Всё шутишь! А девке семнадцать скоро, давным-давно замуж пора. Чего ты дожидаешься? Второй-то князь навряд ли найдётся, надо поближе искать.

– А где я вам жениха возьму? - нахмурился Яков Васильев. - Ей за гаджа хотелось, так мало ли случаев было? Купец Воротников двадцать тысяч давал, на коленях стоял, корнет Запольский два месяца ездил, всех остальных отвадил, потом ещё промышленник этот тульский… Сапогов, что ли…

– Ездить-то все ездят, да никто замуж не берёт.

– Ну, знаешь… Кто она такая, чтобы её господа замуж брали? Тебя твой Воронин тоже не больно брал, да ты с ним пять лет прожила и в хор пятьдесят тысяч принесла. Зинка Хрустальная где сейчас? Живёт с графом в его имении и не печалится. Остальные тоже как-то устраиваются…

– Ты своей дочери не знаешь? Не пойдёт она так.

– Не пойдёт - пусть в девках сидит. Я её нудить не буду. - Яков вдруг грустно улыбнулся. - Другой раз думаю - и откуда в ней это? Другие цыгане все как люди, Стешка твоя за лишний рубль одна за весь хор петь готова, а эта…

Вся в мать. Помнишь, какой Анька была? Попробуй тронь кто её - взглядом спалит! Цыгане, и те боялись. Господа возами в ноги падали, а она плевала на них всех. Пела себе и горя не знала…

Марья Васильевна молчала. Умолк и Яков, снова взяв на колени гитару и легонько пощипывая струны. По комнате поплыла мелодия старинного вальса.

– Я, Яшенька, если по чести, с этим и пришла. Про жениха поговорить… – Марья Васильевна старательно откашлялась. - Тут вот что. Настю нашу сватать хотят.

Яков Васильев выпустил из рук гитару. Та скользнула по ворсу старого дивана, ударилась о ручку, обиженно загудела, но хоревод даже не заметил этого.

– Настьку? Сватать? Кто?! - он пристально всмотрелся в лицо сестры. – Волковы, что ли?

– Ну вот, а я и рта-то открыть не успела… - Марья Васильевна придвинулась ближе, положила руку на кулак брата. - Ты не кричи, а меня послушай.

Думаешь, зря я у них цельный день просидела? Ихняя Прасковья меня, как квартальный, допрашивала: что там у Насти с князем было, да чем кончилось, да не желаем ли мы её выдавать… Федька Волков по нашей Настьке давно с ума сходит, отца с матерью замучил - сосватайте да сосватайте… То вроде бы князь дорогу загораживал, а тут вот как раз освободилось. И нам не в накладе, Волковы - цыгане богатые, Настька тут же брульянтами обвесится, на своих лошадях в ресторан приезжать будет. Да и "Яр" - не осетровский трактир всё-таки. Распроизвестнейшие господа бывают! Прасковья меня так впрямую и спросила - можно ли сватать приходить? Не откажем ли?

– Откажу, - хмуро сказал Яков.

– Почему?

– Да потому!