Дорогой восстания

Переход от сна к яви происходит мгновенно — после позорной неудачи я научился просыпаться чуть ли не мгновенно. Но, прислушавшись к организму, я с огорчением осознал, что провалялся на ложе не меньше десяти часов: видимо, сказался долгий, изнурительный путь в сердце Рогоры. И тут же сознание пронзает острая, словно острие шпаги, мысль: я должен встретиться с кем-то из советников и все сообщить!

Разом встрепенувшись, сажусь на жестком топчане. Покрывало спадает с торса, оголяя мое тело… и кусочек самой красивой на свете женской спины — в районе лопаточки.

Энтара!

В первый миг я просто не могу поверить, что сумел каким-то образом забыть все то, что случилось этой ночью. Счастливая улыбка сама собой появилась на губах, а рука трепетно дотронулась до бархатистой кожи моей возлюбленной и ласково ее погладила.

Любимая…

Где-то в районе сердца будто разлился целый океан нежности, и я легко касаюсь губами тела сладко спящей девушки. Моей первой девушки… Любимой женщины… Жены.

Неожиданно пришло воспоминание о том, как мы, еще совсем юные шляхтичи, разговаривали о женщинах и спорили, кто же из нас первым возьмет молодицу, кто первым станет мужчиной.

Глупцы. Это девочка становится женщиной, впервые впустив в себя мужчину, а вот мы… мы становимся мужчинами в тот момент, когда в полной мере берем на себя полную ответственность за собственную — и не только — жизнь, за свои слова и поступки. Когда мы становимся теми, кто способен защитить своих родных и любимых, кто способен защитить свой дом и Отечество… Когда становимся способны создать свою семью и прокормить ее, вот тогда да, тогда мы мужчины.

Через секунду, бросив еще один взгляд на соблазнительную наготу Энтары, я подумал совсем о другом: интересно, а ей сегодня было столь же хорошо?

При воспоминании о проведенной ночи меня разом бросило в жар. Кровь бешено заструилась по жилам, направляясь к низу живота.

Нет, не сейчас. Расскажу все, что видел, а уж потом с повинной головой к Когорду, просить родительского благословения… Вот только что делать, если он бунтовщик?! Надеюсь, что нет. А впрочем… Увезу Энтару к отцу. Вообще куда угодно — лишь бы с ней.

Неясная тревога зародилась где-то на задворках сознания. Но, бросив еще один взгляд на по-девичьи нежную наготу возлюбленной, я встал и усилием воли прогнал гадкое чувство. Я знаю, что делать и как делать, мне остался один шаг до выполнения долга лехского шляхтича, а уж там…

— Так где же моя дочь?! Кто видел ее здесь и почему ее не начали искать еще ночью?!

Исполненный всепоглощающей ярости голос Когорда сравним по воздействию с ушатом ледяной воды. Бешено встрепенувшись, хватаю шаровары и буквально запрыгиваю в них. Моему будущему тестю отвечает запинающийся и до смерти испуганный девичий голосок:

— Господин барон, она предупреждала, что собирается всю ночь гулять у Белых врат Кии! А рядом с шатром Лии ее видели дружинники!

— Проклятье! Мерзавка, сколько ты спишь?! Я повторяю в последний раз! — Голос Когорда сорвался на крик, видимо, он обращается не только к служанке. — Отныне я король! Король Рогоры!!! И горе тому, кто еще хоть раз об этом забудет! Ясно?!

Нестройный хор мужских голосов бодро рявкнул в ответ:

— Да, ваше величество!!!

Король?!

Рефлекторно, подчиняясь скорее инстинктам, чем разуму, лихорадочно пытающемуся переварить услышанное, я бросился к лежащей у ложа сабле.

И в это же мгновение полог шатра откинули.

— Опять мужика притащила, потаскуха?! Лия, где… Прочь! Все прочь от шатра!!!

Похоже, Когорд узнал платье дочери, слишком богатое даже для приближенных к баронской семье слуг. Или теперь уже королевской?!

— Ты хоть понимаешь, страж, какие муки примешь за это преступление?

Лицо Когорда перекосилось от ярости. Испуганно вскрикнула проснувшаяся Энтара. Меня он, похоже, не узнал — что ж, новая личина сработала на славу…

— А ты понимаешь, изменник, что ждет тебя в конце выбранного тобою пути?

— Аджей?!

Шуточно салютую саблей:

— Так точно, господин барон. Или мне теперь следует именовать вас ваше величество?

Хищно оскалившись, Когорд потянул саблю из ножен. Клинок покинул их со змеиным шелестом.

— В шатер никому не входить! — громко воскликнул новоиспеченный король, обращаясь, видимо, к телохранителям. И уже тише добавил, яростно прожигая меня взглядом: — Ты можешь меня никак не величать, мертвец. В загробном мире положено молчать!

— Отец!

Металлический лязг скрестившихся клинков заглушил вскрик Энтары…

Пара пробных ударов — и сталь уверенно встречает сталь. Но разведка кончается довольно быстро: Когорд начинает атаковать всерьез, надеясь на скорую победу. И старый воин рассчитывает на успех на полном основании: двигается он легко и пружинисто, а сабля в его руках порхает словно невесомая тростинка.