Дорожные работы

Он решил было сварить кофе, но затем передумал. Голова мучительно ныла; возможно, из-за паров бензина и непривычного напряжения. Поднявшись в спальню, он разделся, небрежно побросав всю одежду на стул, даже не удосужившись сложить брюки. Он был уверен, что заснет, не успев прислониться к подушке, но не тут-то было. Очутившись дома и в безопасности, он вдруг почувствовал себя как никогда бодрым. Но вместе с бодростью нагрянул страх. Его наверняка схватят и бросят в тюрьму. Его фотография попадет в газеты. Друзья и знакомые будут тыкать в нее пальцами, судачить по его поводу, качая головами. Винни Мейсон наверняка заявит жене, что он всегда говорил: этот Доус — полный психопат. Родители Мэри отвезут ее в Рино, где она сможет без особых хлопот получить развод. Может, даже найдет себе хахаля. Его это уже не удивит.

Он лежал, пытаясь уверить себя, что его не поймают. Все-таки орудовал он в перчатках. Отпечатков пальцев нигде не оставил. Ведро с крышкой привез с собой. Следы свои он замел — так спасающийся от преследования беглец идет по ручью, чтобы сбить с толку ищеек. Однако желаемого облегчения эти мысли ему не принесли. Как и сна. Все-таки его поймают. Кто-нибудь мог заметить его машину на Герон-плейс. Возможно, им даже удалось запомнить или записать его номерные знаки, а полиция уже проверяет по компьютеру, кому они принадлежат. Возможно…

Он беспокойно ворочался, ожидая, что вот-вот дом окружат танцующие синие тени, потом послышится требовательный стук в дверь и некий бесплотный голос, словно сошедший со страниц романа Кафки, провозгласит: Эй вы там, отпирайте!

Он даже сам не заметил, как уснул, потому что не провалился в сон, а просто плавно перешагнул, даже перетек, из одного состояния в другое. Даже во сне ему казалось, что он бодрствует, причем то и дело совершает самоубийство: поджигает себя, сбрасывает на себя тяжелую наковальню, стоя под ней и выбив клин, вешается, травится газом, стреляется, выбрасывается из окна, глотает снотворное, сигает под поезд, всовывает в рот аэрозольный баллончик с инсектицидом, жмет кнопку и вдыхает, пока голова не разбухает и не улетает в небеса, как воздушный шарик, совершает харакири прямо в исповедальне, признаваясь в желании совершить самоубийство ошарашенному молодому священнику, который оторопело смотрит на его вываливающиеся из распоротого живота кишки, и при этом кается и кается, лежа посреди лужи крови и дымящихся внутренностей. Однако наиболее живо, причем вновь и вновь, он представлял себя в закрытом гараже за рулем «ЛТД» с запущенным мотором. Он сидит, глубоко вдыхает и медленно листает страницы журнала «Нэшнл джиогрэфик», разглядывая живописные фотоснимки с видами Таити, Окленда и Марди-Гра в Новом Орлеане. Странички переворачиваются все реже и реже, мерный гул мотора сменяется отдаленным приятным жужжанием, над головой смыкаются ласковые бирюзовые воды тропических морей, а сам он погружается в манящую серебристую бездну.

19 декабря 1973 года

Проснулся он в половине первого. Голова раскалывалась, словно после безудержного кутежа. Мочевой пузырь был переполнен, а во рту (из которого, он был уверен, несло падалью) стоял премерзкий вкус. Когда он встал с кровати, сердце гулко заколотилось. Он даже на мгновение не позволил себе усомниться, что случившееся ночью ему не пригрезилось — запах бензина, казалось, навечно впитался в его кожу, да и от одежды, небрежно брошенной на стул, нещадно разило бензином. Снегопад прекратился, небо расчистилось, а яркий солнечный свет немилосердно резал глаза.

Он вошел в ванную, уселся на унитаз, и его жестоко пронесло; мутная жижа хлынула из него, словно поток из прорванной плотины. Постанывая от натуги и рези в животе, он одновременно кряхтел и сжимал ладонями гудящую голову. Все так же, не вставая, он опорожнил мочевой пузырь; зловонный запах фекалий шибанул в нос.

Смыв унитаз, он прихватил чистую одежду и на негнущихся ногах спустился по лестнице. Он решил подождать, пока ванная очистится от смрадного запаха, а уж потом принять душ. Если понадобится, он был готов простоять под душем хоть целый день.

Войдя в кухню, он трясущимися руками вывалил на ладонь три таблетки экседрина из зеленой склянки и запил их кипяченой водой. Поставил на плиту чайник, собираясь приготовить кофе, но на беду смахнул с крючка на стене свою любимую чашку, которая со звоном разбилась. Ругнувшись про себя, он подмел осколки, взял другую чашку, насыпал две ложки растворимого кофе «Максвелл-хаус» и отправился в столовую.

Включив радио, в поисках выпуска новостей поочередно пробежал несколько станций, лишний раз убедившись, что новости сродни полицейским: когда надо, их никогда не бывает. Поп-музыка. Фермеры делятся опытом. Какие-то дурацкие шоу. Политическое обозрение. Коммерческий вестник. Рекламный выпуск. Опять музыка. Ни единого выпуска новостей. Как назло.