Дорожные работы

Слева от него какой-то мужчина в мешковатых брюках и с напитком в каждой руке (в левой он держал стакан с виски, а в правой кружку, до краев наполненную пивом) громогласно рассказывал анекдот:

— И вот приходит этот парень в бар, а рядом с ним на стойке сидит мартышка. Ну, он заказал себе пива, а потом спрашивает: «Это чья обезьяна?» — «Пианиста», — отвечает бармен. «Славная скотинка», — говорит он…

Он привычно смешал себе «Южный комфорт» с севен-апом и обернулся, высматривая Уолли, но тот уже поспешил к дверям встречать новоприбывших гостей — совсем молодую пару. Мужчина был в шоферской кепке со вздернутыми на темя круглыми очками и шоферском же плаще. На спине у него было написано:

ГОНИ ВО ВЕСЬ ОПОР!

Раздался взрыв хохота. Он навострил уши.

— …и тут он подходит к пианисту и спрашивает: «Вы знаете, что ваша чертова обезьяна только что напрудила в мое пиво?» — «Нет, не знаю, — отвечает пианист. — Но если вы напоете мне какую-нибудь мелодию, я ее мигом подхвачу».

Вокруг так и покатились со смеху. Довольный рассказчик залпом опрокинул в себя виски и тут же принялся запивать его пивом.

Кто-то поставил пластинку с записями рок-н-ролла 50-х годов, и пар пятнадцать уже лихо и неумело скакали под гремящую музыку, потешно выбрасывая ноги. Он разглядел Мэри, которая отплясывала с высоким и стройным мужчиной; он знал его, но вспомнить имя никак не мог. Джек? Джон? Джейсон? Он потряс головой. Бесполезно — совсем из головы вылетело. На Мэри было вечернее платье, которого он прежде не видел. С пуговицами на боку и узким разрезом, приоткрывавшим затянутую в нейлон ногу чуть выше колена. Он ожидал, что испытает укол ревности или хотя бы щемящее чувство потери, но так и не дождался. Он пригубил свой напиток.

Мэри повернула голову и заметила его. Он небрежно отсалютовал ей пальцем, как бы давая понять: Закончи танец,

но Мэри тут же остановилась и направилась к нему, увлекая за собой своего партнера.

— Я рада, что ты пришел, Барт, — сказала она, повышая голос, чтобы перекричать гул голосов, смех и музыку. — Помнишь Дика Джексона?

Барт кивнул, протянул руку и обменялся с Диком крепким рукопожатием.

— Помнится, вы с женой одно время жили на нашей улице. Лет пять… нет, даже семь лет назад. Да?

Джексон кивнул:

— Да, а сейчас мы в Уиллоуде обитаем.

— Что ж, прекрасно. А работаете на прежнем месте?

— Нет, теперь у меня свой бизнес. Служба доставки. Два грузовика. Кстати, если вашей прачечной нужно что-нибудь перевозить в дневное время… Порошки там стиральные или еще что…

— Я там больше не работаю, — прервал он Джексона, а краешком глаза заметил, что Мэри вздрогнула и поморщилась, словно кто-то случайно задел ее больное место.

— Вот как? А чем вы теперь занимаетесь?

— Я сейчас сам у себя на службе, — ухмыльнулся он. — А вы ненароком не участвовали в забастовке независимых транспортников?

Лицо Джексона, уже побагровевшее от поглощенного спиртного, потемнело еще больше.

— Вы в самую точку попали. Я лично одного штрейкбрехера проучил. Знаете, сколько эти козлы из Огайо сейчас за дизельное топливо дерут? Тридцать один и девять десятых! У меня прибыль мигом с двенадцати процентов до девяти упала. А из этих денег еще за обслуживание грузовиков платить надо. Не говоря уж об этом идиотском ограничении скорости…

Он продолжал распинаться о трудностях, которые преследуют независимых транспортников в стране, пораженной энергетическим кризисом, а Барт слушал, кивал и потягивал свой коктейль. Мэри извинилась перед мужчинами и отправилась в кухню за стаканом пунша. Молодой парень в шоферском костюме отплясывал чарльстон под старую песенку «Эверли Бразерс», а сгрудившиеся вокруг него зрители громко аплодировали и смеялись.

Подошла жена Джексона, пышногрудая рыжеволосая женщина крепкого телосложения; Джексон познакомил их. Она уже явно хватила лишку и теперь стояла, осоловело глядя перед собой и пьяно покачиваясь. Поздоровавшись с ним за руку, она икнула и, бессмысленно улыбаясь, пробормотала:

— К-кажется, я сейчас б-блевану. Где тут у них туалет?

Джексон проводил ее. Мэри что-то не возвращалась. Должно быть, кто-то пристал к ней с болтовней.

Он запустил руку во внутренний карман, достал сигареты и закурил. В последние годы он курил только на вечеринках. Он гордился, что сумел одержать над собой эту победу, ведь прежде, выкуривая три пачки в день, он был первым кандидатом в пациенты онкологов.

Он выкурил уже полсигареты, не сводя глаз с кухонной двери, когда, случайно потупив взор, заметил, до чего у него занятные пальцы. Каким-то образом указательный и средний пальцы правой руки знали, как держать сигарету, словно всю жизнь только это и делали.