Доржи, сын Банзара

В. Ичетуе только Мархансай Жарбаев и Тыкши Данзанов нанимают пастухов. Остальным не на что, да и незачем нанимать их: у многих никогда не было больше трех баранов, у всех же улусников вместе не соберется овец на половину Мархансаевой отары. Ичетуйцы сгоняют своих овец в общую отару и пасут по очереди. Каждому хозяину приходится пасти раз в месяц, а то и реже. За овцами ходят ребятишки. Кое-кто, правда, им не доверяет: «Какая на ребят надежда… Заиграются и вспомнят про овец, когда все волки будут уже сыты». Но плохо ли, хорошо ли пасут ребята, а овцы целы.

Доржи лежит с прищуренными глазами, слушает, как гудят в воздухе мухи, звенит от зноя степь. Но вот заговорил Даржай:

— Давайте загадки загадывать.

— Скучно. Сам себе загадывай, — лениво отвечает Харагшан.

Загадки… Доржи обидно, что загадок он знает меньше, чем Даржай. Улигеры — другое дело. Длинные улигеры запоминаются легко, а короткие загадки вылетают из памяти, не держатся в голове. Загадка — как плохо пришитая пуговица: оторвалась, упала в степи, и попробуй ее найти. То ли дело улигеры. Рассказываешь — и самому интересно. А Даржай и вступления к улигеру не сумеет рассказать, загадками же, как бабками, кидается, и всегда метко. Откуда они берутся в его голове? И голова-то — ничего особенного: черноволосая, продолговатая… Даржай, загадывая загадки, то с равнодушным видом оглядывается по сторонам; то задирает голову кверху, как будто ему совсем неинтересно.

— Загадки — так загадки, — нехотя соглашается Аламжи.

Доржи делает вид, будто не слышит. Потом не выдерживает:

— Давайте лучше улигеры рассказывать.

— И так жарко. А от длинных улигеров вовсе мозги растают. — Харагшан зевнул.

Доржи понимает: это он от зависти, оттого, что не знает улигеров. Скажи сейчас ему поперек одно слово — отдерет за уши. И ничего не сделаешь: старший брат…

— Загадки скучны, — говорит Доржи.

— Скучны тем, кто не умеет свои загадывать, не может чужие отгадывать, — поддразнивает Даржай.

Доржи чувствует: драка неминуема. Но начинать драку при Харагшане нельзя — от него же и попадет.

— Подумаешь! — тихо говорит Доржи. — Я все твои загадки отгадаю.

— Как раз… тебе только и отгадывать!

— Ну, загадывай!

— Нет, так не годится. Нужно по жребию.

Харагшан приготовил соломинки. Одна из них короткая. Кто ее вытянет, тому и начинать. Ребята тянут по очереди. Короткая осталась Харагшану.

Доржи соображает: сейчас Даржай отгадает все загадки Харагшана; брат рассердится и, если Доржи вздумает помериться с Даржаем силой, мешать не будет.

Харагшан наморщил лоб и загадал:

— По сторонам круглой горы два стоптанных унта лежат.

Доржи знает, что у брата все загадки такие: каждый отгадает.

— Это же твои уши, — не задумываясь, ответил Даржай и предложил: — Вы все загадывайте, я один буду отгадывать.

Ребята переглянулись. Аламжи сердито сказал:

— Подумаешь, умный какой! Ну-ка, отгадай: пестрая овца крутится, вертится, — чем дольше крутится, тем больше толстеет.

— Веретено твоей бабушки, — ответил Даржай.

Харагшан думал, думал и нашел загадку, на которой Даржай наверняка споткнется:

— Два могучих богатыря пищу-богатство ищут, а два — земли-дороги меряют.

— Руки и ноги человека, — спокойно произнес Даржай. — Я отгадал три загадки. Отгадаю пять и начну вас продавать.

— Кому?

— Я уж знаю, кому.

— Что такое: решетчатое, как гребень, круглое, как луна?

— Колесо телеги. Ну и загадки! Давайте пятую, и все.

Ребята отошли в сторонку — шепчутся, советуются. Вот, наконец, нашлась хитрая загадка:

— На вершине горы ветвистая сосна, на этой сосне двенадцать сучьев, а на них триста шестьдесят пять шишек.

— Это год, месяцы, дни. Ну, продаю.

— Даржай, хоть одну еще. Такую загадаем — не отгадаешь.

Даржай куражится:

— Нет уж. Хватит. Буду продавать.

Ребята просят, и он сдается:

— Ладно, загадывайте.

Эрдэни торопливо произносит:

— Мала чашка, да вкусна кашка.

Все смотрят на Даржая. Тот старается выразить на лице полнейшее равнодушие и коротко бросает:

— Орех.

Ребята разочарованы, а Даржай смеется.

— Я один побил пятерых. Будь вас десять, даже пятнадцать, все равно вам не вспомнить загадки, которую бы я не знал.

Бахвальство Даржая раздражает Доржи. Он ведь не кичится, что знает много улигеров. Загадать бы такую загадку, чтобы Даржай рот разинул… А Даржай заносчиво спрашивает:

— Все? Можно продавать?

— Погоди.

— Пусть продает.

— Стойте, еще одна загадка…

Все смотрят на Аламжи.

— Ну?

— Вчера дошел бы до Тужи, а сегодня до Мунгута, но помешали три дорожных черта.

Даржай отмахивается от загадки, как от назойливой мухи:

— Это у лошади путы на трех ногах.

Ребята молчат.

— Продаю.

— Ну и продавай. Подумаешь…

И Даржай начал «продавать». Ребята зажали уши ладонями, но монотонный голос Даржая все равно слышен:

— Продаю мальчиков-неудачников, халатом закрытых, жилами сшитых… Хромой старухе продаю, слепому старику продаю. Платите чашкой муки, горстью зерна, щепоткой соли, заваркой чая, граблями беззубыми, косою сломанной. Платите ножом ржавым, наперстком дырявым, иглой поломанной, пятаком стертым… Они дороже не стоят.