Читаем Досье на Шерлока Холмса полностью

По-видимому, Уотсон согласился на предложение Холмса без особых возражений – по крайней мере, не выразил их. Во многих отношениях этот переезд его также устраивал. Теперь он был вдовцом, и хотя ему было всего сорок два – сорок три года, по меркам того времени, он уже миновал средний возраст. Первая вспышка энтузиазма от возвращения к карьере доктора прошла. После смерти жены этот тяжелый труд и долгие рабочие часы больше не привлекали его. Уотсон готов был посвятить много времени и энергии какой-то конкретной цели – например, добиться, чтобы практика в Паддингтоне стала успешной, или написать и опубликовать двадцать три рассказа о расследованиях Холмса. Однако он всегда предпочитал линию наименьшего сопротивления и вполне мог позволить Холмсу, как более сильной личности, принять за него решение.

Конечно, с точки зрения Уотсона, тут были и свои преимущества. Он больше, чем Холмс, нуждался в дружеском общении, а после смерти жены чувствовал себя особенно одиноким. Была и прежняя тяга к волнующим приключениям, которые всегда обещала жизнь с Холмсом. Но хотелось бы думать, что он испытывал горечь, продавая свой дом и расставаясь с мебелью и остальными вещами, которые они с Мэри покупали с такой радостью, создавая свой общий дом в 1889 году, всего пять лет назад. Но он, безусловно, взял с собой на Бейкер-стрит несколько дорогих ему предметов.

Хотя Уотсон не без облегчения распрощался со своей профессиональной деятельностью, ему, наверно, было все-таки грустно продавать свою практику. Он был хорошим врачом, который добился успехов в медицинской карьере, и решение покончить с ней, вероятно, далось ему нелегко. В «Алом кольце» Холмс говорит о том времени, когда Уотсон «лечил», – следовательно, он больше не практиковал. Нет никаких свидетельств того, что Уотсон продолжал работать врачом общей практики. В «Квартирантке под вуалью» Холмс посылает Уотсону записку, срочно вызывая его на Бейкер-стрит. Следовательно, тот по какой-то причине отсутствовал. Правда, по мнению некоторых комментаторов, он мог просто быть в гостях у друзей. Однако другие исследователи шерлокианы считают, что он подменял коллегу. Он даже мог продолжать лечить некоторых из своих пациентов, таких как чета Уитни. Хотя Уотсон продал практику, у него оставалась лицензия, так что он мог продолжать практиковать. Даже после возвращения на Бейкер-стрит он в случае необходимости оказывал медицинскую помощь. Например, при расследовании дела леди Фрэнсис Карфэкс он вернул ее к жизни, сделав искусственное дыхание и впрыснув эфир. Некоторые критики с легкой насмешкой комментируют тот факт, что в нужный момент у Уотсона всегда оказывается при себе сумка с медицинскими принадлежностями. Я не нахожу тут ничего необычного. Уотсон как врач привык брать с собой эту сумку, выходя из дома, тем более зная по опыту, что при любом расследовании Холмса кто-то может пострадать. Холмс тоже всегда носит с собой лупу. И медицинская сумка, и лупа – часть профессионального снаряжения двух друзей.

Однако за этот период Уотсон определенно отстал от своей профессии. В рассказе «Пропавший регбист» он признается в этом, когда его представляют доктору Лесли Армстронгу, одному из медицинских светил в Кембридже. Этот доктор завоевал европейскую славу в своей отрасли науки. «Имя доктора Лесли Армстронга было мне незнакомо, что достаточно ясно показывает, как далек я был в то время от медицины», – говорит Уотсон с легким сожалением. И тем не менее он прилагал усилия, чтобы не отстать от некоторых отраслей медицины. Он все еще читал литературу о хирургии: в рассказе «Пенсне в золотой оправе» он сообщает, что «углубился в последнее исследование» на эту тему. Очевидно, Уотсона интересовали сравнительно новые исследования в области психологии, так как в «Шести Наполеонах» он со знанием дела говорит о «навязчивой идее»[65]

.

Если Уотсон действительно продолжал заниматься практикой, пусть и от случая к случаю, то он делал это не ради заработка, а из профессионального интереса. Денег у него было достаточно. Помимо сбережений, которые он мог сделать, занимаясь своими пациентами, продажа практики в Кенсингтоне дала внушительную сумму, которую он, по-видимому, вложил в ценные бумаги. Проценты с них Уотсон добавлял к своей военной пенсии. Холмс упоминает эти ценные бумаги в «Пляшущих человечках». Кроме того, Уотсон получал гонорары за публикацию своих двадцати трех рассказов. Они были опубликованы в Англии и Америке, а также вышли отдельной книгой. Но без хозяйского глаза Мэри, следившей за семейным бюджетом, Уотсон вернулся к прежним холостяцким привычкам и начал транжирить деньги. Он играл на бильярде с Сэрстоном и делал ставки на бегах. Как он сам признается, последняя привычка стоила ему «половины военной пенсии». В какой-то момент состояние финансов друга вызвало такую озабоченность у Холмса, что он был вынужден запереть чековую книжку Уотсона в ящике своего письменного стола.

Перейти на страницу:

Похожие книги