Досье на Шерлока Холмса

Из-за этого высказывания Майкрофта события «Случая с переводчиком» обычно относят к лету 1888 года, хотя некоторые комментаторы отдают предпочтение гораздо более ранней дате. Они аргументируют это тем, что Холмс не стал бы ждать более шести лет, прежде чем сказать Уотсону, что у него есть брат, и познакомить с Майкрофтом. Однако этот временной интервал вполне объясним. Как поясняет Уотсон в первом абзаце «Случая с переводчиком», Холмс был крайне скрытен в отношении своих родственников и прошлого. Уотсон считает это свидетельством того, что у Холмса отсутствуют эмоции, однако дело не только в этом. Как мы видели в первой главе, несчастливое детство Холмса могло стать причиной того, что он умышленно избегал этой темы, так как она была слишком мучительна для него.

Впечатления детства также повлияли и на Майкрофта. Подобно Холмсу, он был холостяком и не имел друзей. Майкрофт был еще менее общительным, чем его брат. Его жизнь была ограничена кабинетом в Уайтхолле, квартирой на Пэлл-Мэлл и клубом «Диоген», находившимся напротив его дома[37]. Он был членом-основателем этого клуба, и его можно было там найти каждый вечер, с без четверти пять до без двадцати восемь. Как сказал о нем Холмс: «Майкрофт движется по замкнутому кругу». Когда в рассказе «Чертежи Брюса-Партингтона» он нарушил заведенный порядок и неожиданно появился на Бейкер-стрит, это было, по словам Холмса, таким же чрезвычайным происшествием, «как если бы трамвай вдруг свернул с рельсов и покатил по проселочной дороге».

Судя по всему, Холмс поддерживал тесный контакт со своим братом: по его словам, он «не раз» консультировался с Майкрофтом о трудных делах. Майкрофт действительно ожидал, что Холмс попросит у него совета по поводу дела о Мэнор-хаус незадолго до того, как тот познакомил его с Уотсоном. По-видимому, братья встречались либо в холостяцкой квартире Майкрофта, либо в клубе «Диоген» – в комнате для посторонних посетителей, единственном месте, где можно было разговаривать. Очевидно, Майкрофт никогда не заходил к Холмсу на Бейкер-стрит. При таких обстоятельствах вряд ли стоит удивляться, что Уотсон познакомился с ним только в 1888 году.

Между братьями не было соперничества. Холмс открыто признавал превосходство Майкрофта в наблюдательности и владении дедуктивным методом. Но из-за отсутствия честолюбия и энергии, а также из-за неспособности заниматься юридическими процедурами, необходимыми, чтобы представить дело в суд, Майкрофт предпочитал проводить расследование, сидя в своем кресле. Не желая напрягаться, он смирился бы с тем, что его выводы сочли неверными, – лишь бы не прилагать усилия, доказывая свою правоту.

Уотсон пришел в восторг, когда ему продемонстрировали потрясающую наблюдательность Майкрофта: тот поправил своего брата относительно количества детей у прохожего. Этот вывод подсказали ему игрушки, которые тот человек нес под мышкой. Ясно, что братья развлекались этой игрой и раньше – возможно, даже в детстве. Это указывает на их близость и теплые отношения. Манера Холмса обращаться к брату «милый Майкрофт» свидетельствует о нежности, в то время как обращение к нему Майкрофта «мой мальчик» звучит по-отечески. Этот аспект их отношений уже был рассмотрен в первой главе.

Майкрофт, у которого, по словам Холмса, были «необыкновенные способности к вычислениям», служил аудитором в одном из правительственных департаментов и получал жалованье в 450 фунтов. Лишь спустя восемь лет, в ноябре 1895 года, когда расследовалось дело о «Чертежах Брюса-Партингтона», Холмс открыл Уотсону истинную роль Майкрофта. Обладая уникальной способностью запоминать и сопоставлять факты, Майкрофт был тайным консультантом министров правительства и давал рекомендации, какой политики им следует придерживаться. По этой причине Майкрофт был самым незаменимым человеком во всей стране, а порой являлся самим британским правительством, по выражению Холмса. «Ему вручают заключения всех департаментов, – объясняет Холмс Уотсону, – а он тот центр, та расчетная палата, где подводится общий баланс. Остальные являются специалистами в той или иной области, его специальность – знать все».

Некоторые исследователи считают столь долгое молчание Холмса об истинной роли его брата странным, учитывая тесную дружбу Холмса и Уотсона. Но поскольку дело касалось в высшей степени конфиденциальных правительственных вопросов, Холмс не имел права делиться ими даже с Уотсоном, пока не получил на то разрешения Майкрофта.