Досье Сарагоса

— Это было бы превосходно, — ответил он презрительным тоном, и его баварский акцент проявился сильнее. — Тогда бы вам и вашим твердолобым друзьям бур-жуа пришлось бы качаться на виселице».

Даже если предположить, что Мюллер тогда еще не был активным попутчиком Советов — а у нас есть достаточно много важных причин, чтобы считать, что он им уже был — то он действительно очень хорошо представлял себе весной 1943 года, что нечто вроде национал-советизма должно было скоро прийти на смену национал-социализму, против Запада. Для него не было важным, что этот тота-литаризм опирался на мощнейший полицейский фундамент, дополненный кро-вавыми чистками и Гулагом, о существовании которого он не мог не знать. Он не сомневался, что в этом фундаменте нашлось бы место и для него, «великого полицейского».

Когда в 1946 году одна из секретарш Мюллера описывала мне его, мне каза-лось, что она специально ругала своего шефа, характеризуя его так, как мне бы этого хотелось. В конце концов, эта фройляйн «Эдит» Мюллер была в то время только маленькой служащей, а не одной из трех руководителей его секретариа-та. Будущему суждено было доказать, что она была права. В любом случае, Шелленберг в 1943 году уже знал, что он должен был с недоверием относиться к Гестапо-Мюллеру, который не мог не знать, что Гиммлер, без ведома Гитлера, поручил ему прозондировать в Скандинавии шансы на компромиссный мир. Он не доверял ему настолько, что в своих мемуарах он добавил: «В конце 1943 го-да я узнал, что Мюллер установил контакт с разведывательными службами рус-ских».

Почему за этим утверждением в его книге, написанной в 1950 году, не последо-вали никакие уточнения? Книга Шелленберга, осужденного на шесть лет тюрь-мы Нюрнбергским трибуналом, но освобожденного в 1950 году за то, что предо-ставил союзникам много сведений о немецких разведывательных службах, явно подверглась цензуре. В 1957 году его «Мемуары», переведенные на француз-ский язык, уже были проданы тиражом более 12000 экземпляров. Множество историков ознакомились с ними сразу после их первого издания за границей, прямо перед преждевременной кончиной автора в 1952 году в Италии, куда ис-торик Андре Бриссо отправился на встречу с ним. Бриссо забыл спросить его об этой фразе, которая, между тем, была достойна серьезных исследований.

После 1957 года ни один автор не занимался исследованиями этого вопроса. Потом и имя Мюллера кануло в небытие.

Зато его подчиненный и друг Эйхман стал звездой наряду со множеством второ-степенных приспешников, общей чертой которых был антисемитизм, как будто бы вся история Рейха и тридцатых и сороковых годов сводилась только к этому.

Но тогда почему не осудить также и те волны антисемитизма, которые цикличе-ски обрушивались на Советский Союз и государства, ставшие сателлитами Москвы?

7.4. Игра между Гиммлером, Борманом и Кальтенбруннером

В 1942 году Шелленберг уже достаточно ясно разбирался в международной об-становке. Его офицеры и агенты за границей обладали лучшей подготовкой, по компетентности и по своим связям они превосходили представителей Мюллера, подобранных более по критерию их предполагаемой верности, чем в соответ-ствии с их талантами. В 1937 и 1938 годах зарубежный разведаппарат Москвы очень хорошо понимал разницу между обеими командами, но все погибло во время чисток, которые обезглавили его наилучшие элементы.

В четырех или пяти строках, несмотря на их типично советскую фразеологию, многотомная официальная история российской внешней разведки хорошо опре-деляет сложившуюся ситуацию: ««Красная капелла» включала в себя много-численные, зачастую не связанные между собой группы антифашистского Со-противления. Они работали либо самостоятельно, либо в контакте с советской внешней разведкой, а часть из них — под непосредственным кураторством Глав-ного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Красной Армии».

Затем все было дезорганизовано. У тех и других больше нет контактов по той неизвестной им тогда причине, что руководившие ими офицеры разведки, ото-званные в Москву, были казнены или отправлены в Гулаг. Другие, в нелегаль-ном аппарате, ожидают новых инструкций, изумленные, потому что в 1937 году ими был получен приказ Сталина: «Прекратить любую работу против Германии».

Только некоторые офицеры ГРУ в нескольких странах, но не в Германии, стара-ются поддерживать связь со своими «подчиненными». Это большой беспорядок.

И мы практически не сможем понять, почему этим беспорядком не воспользова-лись ни СД, ни Гестапо, если забудем, что движение к германо-советскому пак-ту стало тогда уже бесповоротным, и будем принимать Мюллера за того, кем он не был, а именно, за охотника на советских шпионов.