Доспехи

— в том–то и дело, что нет. волна одна. и нет никаких других. свет, амиго. свет.

— человеку может показаться, что он правильно настроен, но…

— не может. бог, свет, абсолют, счастье — это все синонимы. и если это есть в тебе, если ты это чувствуешь… ты не спутаешь это ни с чем.

— а если в тебе этого нет?

— ищи. he who seeks finds. а когда найдешь, не теряй. потому что это как камертон — все, что человек делает, должно быть настроено по нему. и тогда человек перестанет спотыкаться о выбор. он всегда будет знать, по какой дороге пойти. его жизнь станет если не простой, то понятной — никаких больше поисков смысла.

дон кихот разом выдохнул и посмотрел в сторону парома.

— заводи.

— все не так просто, амиго.

— что опять?

паромщик на секунду завел руку за спину и предъявил дон кихоту кривой, почерневший от времени, изъеденный ржавчиной цирюльничий таз.

— узнаешь?.. странная штуковина, да? flying saucer lost in space. однажды ты поклялся им завладеть. и завладел. и возгордился.

повертев таз в руках, паромщик резко швырнул его в сторону моря. тот взмыл в воздух тарелкой фрисби, описал широкую дугу и приземлился аккурат на палубу парома. раздался хлопок, и на глазах у замершего дон кихота машина, пусть и стояла у самого берега, целиком ушла под воду.

паромщик брезгливо скривился.

— тяжелый, зараза.

дон кихот вскочил на ноги.

— какого черта?! ты что наделал?!

— я?

— ты что наделал, я тебя спрашиваю?!

— успокойся, амиго.

— ты рехнулся?! я таскаюсь сюда, как проклятый, терплю твои оскорбления — все, чтобы только уплыть! ах ты…

дон кихот наклонился к паромщику, ухватил его за лацканы и притянул к себе.

— тебе нравится надо мной издеваться? да? ну скажи! мнишь себя самым умным? сто лет как впал в каннабиоз, а тут на тебе, цирк приехал! так?!

— успокойся, все хорошо.

— ты зачем заставил меня рассказывать историю?

— тебе не нужен паром.

— отвечай мне! зачем? про дурдом, про карраско, про шлюху эту слабоумную… говори!

— ты — моя любимая книга. я хотел знать, что было дальше.

дон кихот разжал пальцы, паромщик грохнулся на песок и закашлялся.

— ох, амиго… если ты сейчас такой бешеный… страшно представить, что было раньше… я ж тебя совсем чуточку обманул…

— я тебя сейчас убью.

— а что мне оставалось делать? я понимал, что это единственный способ тебя разговорить. да, я просто живу здесь. и никого никуда переправить не могу. но ведь никто не может. только ты сам. в тысячный раз тебе говорю. а ты меня совсем не слушаешь. и паром этот — условность. символ, понимаешь? ты и без него можешь, вплавь. все, что тебе нужно сделать, это снять доспехи. потому что ты не себя не можешь выносить, амиго, а доспехи свои. они ж тяжелые, как… ты сам все видел. паром утонул, и ты утонешь. сними доспехи, дон кихот ламанчский. и плыви, куда хочешь.

дон кихот сорвался с места, добежал до воды и остановился. потом, чертыхаясь и размахивая руками, прошелся туда–сюда вдоль моря, плюхнулся на песок, обхватил колени руками и уставился вдаль. паромщик подошел к нему сзади, уселся рядом и раскрыл пухлую книгу в затертой обложке.

— однажды утром дон кихот, облаченный во все свои доспехи, ибо он любил повторять, что его наряд — это его доспехи, а в любой битве его покой, и оттого не расставался с ними ни на мгновение…

паромщик покосился на дон кихота и захлопнул книгу.

— когда человек бросается с копьем на ветряную мельницу, амиго, это не бесстрашие. это безумие. истинное бесстрашие это не самурайский психоз, нет. оно спокойное. очень спокойное. осознанное и уверенное. когда ты стоишь на пороге важного решения, тебе в любом случае приходится выбирать. или ты идешь дальше, или разворачиваешься. и если ты находишь причины, чтобы повернуть назад, это означает только одно. то, что решение это никогда не было для тебя вопросом жизни и смерти. а стало быть, не стоит придавать ему слишком большое значение. но… ведь ты приезжаешь сюда раз за разом. видимо, тебе это действительно нужно… ты думаешь, что доспехи защищают тебя, а они делают тебя уязвимым. потому что они не пропускают свет. ни в ту, ни в другую сторону. потому что они есть воплощенный страх. и если ты их не снимешь, если не откроешься, рано или поздно зверь заберет тебя. ведь страх — это его оружие. и я, честно говоря, не знаю других вопросов жизни и смерти. так что… по большому счету, у тебя нет выбора.

паромщик на некоторое время замолчал, но так и не дождавшись реакции на свои слова, продолжил.