Достаточно времени для любви, или жизнь Лазуруса Лонга

– Не могу их принять: вам не в чем каяться, сэр. Это я поторопился; болтал что-то невразумительное. Давайте обо всем позабудем. Пожмем друг другу руки.

– А? Да, конечно. Мррф!

Они торжественно пожали друг другу руки.

(А дедуся-то, пожалуй, до сих пор способен удержать на вытянутой руке наковальню. Эк стиснул пальцы.) – Мистер Джонсон, не могли бы вы кое-что для меня сделать? Остались кое-какие дела, на которые у меня не хватает времени.

– Что? Безусловно!

– В первую очередь это. – Лазарус протянул деду замотанный сигарный ящик.

Мистер Джонсон взял его и удивленно поднял брови.

– Тяжелый.

– Я вычистил свой сейф. Здесь золотые монеты. Заберу их, когда война кончится. Если же нет – отдадите Вуди, когда ему исполнится двадцать один год.

– Что? Да ну, сынок, все будет в порядке.

– Я надеюсь. Но если я свалюсь с трапа и сломаю свою дурацкую шею?

Могу ли я на вас рассчитывать?

– Безусловно.

– Благодарю вас, сэр. А это я хочу отдать Вуди прямо сейчас. Мои шахматы. Я не могу их взять с собой. Правда, я мог бы подарить их вам, однако не сомневаюсь, что вы тут же придумаете какую-нибудь причину для отказа. А Вуди не станет этого делать.

– Мррф! Очень хорошо, сэр.

– А вот это вам... Но это не совсем то, чем может показаться на первый взгляд. – И Лазарус протянул деду расписку на продажу ландо.

Мистер Джонсон прочитал ее.

– Если ты хочешь подарить мне свой автомобиль, сперва подумай, как следует.

– Покупка, сэр, осуществляется номинально. Просто мне хотелось оставить автомобиль именно вам. Брайан сможет водить его; он уже сейчас неплохой шофер. Да вы и сами сможете ездить. Даже миссис Смит сумеет научиться, а когда лейтенант Смит вернется домой, то, возможно, и он обнаружит, что автомобиль – вещь удобная. Однако ежели меня пошлют учиться куда-нибудь в ближние края и у меня будет время, чтобы навещать вас – пока меня не отослали за море, – я бы хотел иметь возможность пользоваться автомобилем.

– Зачем же тогда ты суешь мне под нос этот акт? Конечно, автомобиль может стоять в нашем амбаре. Конечно, Брайан – оба Брайана – охотно будут водить его, возможно, и я попробую. Но бумажки мне ни к чему.

– Наверное, я должен пояснить свои мотивы. Предположим, я окажусь... ну, скажем, в Нью-Джерси – и захочу продать машину. Тогда я покупаю за пенни почтовую карточку – и вам все будет легко сделать, потому что у вас есть эта бумажка. – Лазарус помолчал и добавил: – Конечно, если я все-таки свалюсь с той самой лестницы, машина останется в полном вашем распоряжении. И если вам она будет не нужна, отдайте ее Брайану-младшему. Или кому захотите. Мистер Джонсон, вы ведь знаете, что у меня нет родных, так что не возражайте.

Не успел дедуся ответить, как вошла миссис Смит, одетая в самое лучшее платье. Она радостно улыбалась, однако Лазарус заметил, что лицо ее было заплакано. Она протянула ему руку.

– Мистер Бронсон! Мы гордимся вами!

Все: голос, аромат тела, прикосновение, гордое достоинство – разом ухнуло Лазарусу под дых. И его выдержка испарилась. (Морин, любимая, хорошо, что я уезжаю. Так будет лучше для тебя, для меня и для всех нас. Я сделал это, чтобы ты гордилась мною. Но сейчас чаша моя переполнилась... Пожалуйста, предложи мне сесть, прежде чем дедуся заметит, что с моими брюками, как раз пониже жилета, творится что-то неладное.) – Благодарю вас, миссис Смит. Я забежал поблагодарить вас и попрощаться. Пожелать доброй ночи, потому что нас отправляют завтра утром. – Ну что вы! Прошу, садитесь! Выпейте кофе, дети тоже захотят попрощаться с вами.

* * *

Час спустя он все еще сидел у Смитов и был счастлив. Можно сказать, испытывал абсолютное счастье. Коробку конфет он преподнес Кэролл, и ее сразу открыли. Лазарус выпил кофе с густыми сливками и сахаром и съел увесистый ломоть домашнего шоколадного пирога. Ему предложили еще кусок, он согласился, признавшись, что не ел с самого утра, – и был вынужден упрашивать Морин не хлопотать, поскольку та тут же вознамерилась приготовить для него что-нибудь существенное. Удалось добиться компромисса – и Кэролл отправилась на кухню делать ему сандвичи.

– Я сегодня забегался, – объяснил Лазарус. – У меня даже не было времени поесть. Вы заставили меня изменить планы, мистер Джонсон.

– Неужели, Тед? Каким образом?

– Кажется, я говорил вам, что 1 июля намеревался отправиться по делам в Сан-Франциско. Но конгресс объявил войну, и я решил немедленно предпринять это путешествие, чтобы поскорей уладить дела, а затем поступить на службу. Когда мы встретились, я как раз собрался ехать и уже уложил вещи. Но вы дали мне понять, что кайзер не будет ждать, пока я улажу личные дела. Поэтому я немедленно отправился на призывной пункт. – Лазарус старательно изображал простака. – Саквояж: с моими вещами – в машине, он мне не потребуется.

Айра Джонсон расстроился.