Достойно есть

Обагрила мне душу кровь любви… – песнопение вновь обращено к Богородице, родине и свободе. Строфическая структура текста наследует византийским кондакам, и каждая строфа оканчивается характерным припевом (в византийской традиции его исполняли хором все прихожане). Слова этого припева – Далёкая Матерь  Неувядаемая Роза моя – основаны на тексте Великого акафиста: «Радуйся, отрасли неувядаемыя розго».

Бомбардирский трёхмачтовик 

– военный трёхмачтовый корабль для артиллерийского боя; такие корабли строились с XVII по первую половину XIX вв. Картина морского сражения снова напоминает о событиях 1821–1830 годов.

Раз июльским днём… – Элитис уже дважды упоминал июль в тексте поэмы. Любимый месяц поэта, в котором он видел время торжества света и солнца, фигурирует и в более ранних произведениях, чем «Достойно есть», и в более поздних – вместе с солнцем, морем, камнем и другими священными символами своей личной религии, Элитис пронесёт образ июля через всё своё творчество. В этом месяце, 17-го числа, греческая церковь празднует и память св. Марины.

Боже мой Ты меня возжелал… – это первое из стихотворений поэмы, в котором герой напрямую обращается к Богу, не используя иносказаний, намёков и обходных путей, и строй текста здесь как никогда близок к псалмам Давида. Первая строка вызывает в памяти стих «Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце» (Пс 39: 9), и мотив непреклонности («Извинения я не просил / уговоров не принял

») перекликается с продолжением того же псалма: «Правды Твоей не скрывал в сердце моём… не утаивал милости Твоей и истины Твоей пред собранием великим» (Пс 39: 11).

Отары деревьев веду я к объятьям Твоим… Холмы с крепостями и морские просторы с садами / на ветру закрепляю я… Я траву поднимаю… —герой исповедуется в тщетности своих усилий. Три образа, к которым он прибегает, обратно симметричны сотворению мира-человека из «Бытия». Герой пробует обновить мир, пересоздать его так же, как Логос созидал моря, сушу, холмы с крепостями, деревья и травы, – но всё, что он может сделать, оказывается уязвимым и иллюзорным.

Я камень мечу из пращи и он ударяет меня – возможно, Элитис вспоминает о поединке Давида с Голиафом: «И опустил Давид руку свою в сумку и взял оттуда камень, и бросил из пращи и поразил Филистимлянина в лоб» (1 Цар 17: 49), но в таком случае Давид и Голиаф у него – один и тот же человек, сражающийся с самим собой.

Спозаранку я страсти свои разбудил…

 – утренний пейзаж первых строк кажется мне исполненным того же самого настроения, что и последние части «Песни героической…»: «Походкой утренней ввысь по растущей зелени / Поднимается он, одинокий и весь в сиянии… Нынче страсти вокруг сияют, что были прежде / Затеряны в одиночестве греха».

Прямо в море вошёл я ладонь простирая вперёд – простёртая вперёд рука свидетельствует о том, что Элитис говорит о Моисее, а не о идущем по водам Иисусе, как полагал Лигнадис (σ. 217). В Библии: «И простёр Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды» (Исх 14: 21).

Трёхчастная композиция (посмотрел я в грядущие годы и месяцы… раскопал я в земле час вины моей тяжкой… повалил я на ложе любви темноту…) повторяет схему предыдущего стихотворения. Каждая из этих трёх квазистроф посвящена особому духовному этапу: их можно было бы определить как страх смерти, раскаяние и деятельное приятие мира, но метафизика Элитиса едва ли укладывается в такие пересказы. Гораздо важнее заметить, что все метаморфозы происходят медленно

– ср. строку Еврипида: «Всё медлит он. Бессмертных нрав таков» (Eur. Orest., 402, перевод И. Ф. Анненского).

В Монахи постригусь… – смысл этого стихотворения, обладающего весьма сложной и изысканной метрикой, исключительно прост и прозрачен: герой-поэт выбирает путь священнического служения чистоте и божественному миру.

Смоковница (инжир) – одно из самых характерных деревьев греческих садов; у меня нет уверенности, что Элитис отталкивался в этом отрывке от какой-то традиционной символики, а не от собственного наития.

Буцефал – любимый конь Александра Македонского. Плутарх в «Жизнеописании Александра» рассказывает, что никто не мог объездить великолепного строптивого жеребца, но молодой Александр укротил его с помощью одних лишь наблюдательности и ласки, не применяя силы. У Элитиса Буцефал – неистовая мощь жизненной энергии.