Дотянуться до моря

За такой сомнительный тост я пить не стал, Ива тоже не прикоснулась к рюмке. Борис выпил, а Софа только испуганно подняла рюмку, но увидев нашу с Ивой реакцию, тоже поставила ее обратно. Говорить было не о чем и не хотелось, я встал и начал прощаться. Аббас, не вставая с места, меланхолично протянул мне вялую руку. Провожать меня вышла Ива, ее глаза, только что за столом светившиеся счастьем, были грустны. «До свидания, Ива Генриховна, — сказал я. — Будут проблемы, звоните». Ива кивнула и совершенно неожиданно быстро поцеловала меня в щеку.

Снова я увидел Иву на суде весной следующего года, но у нас не получилось обмолвиться даже двумя словами, — я опоздал, и она, уже дав показания, сидела в зале суда. На меня налетел Аббасов адвокат с последними инструкциями, как отвечать на вопросы судьи, и почти сразу меня вызвали. Я видел Иву в течение коротких секунд, пока шел от двери к свидетельской трибуне. Я улыбнулся ей глазами, в ответ она чуть-чуть вздернула подбородок, и самую малость приподнялись уголки ее рта. Я успел заметить, что выглядела Ива постаревшей и усталой.

Больше полугода я ничего о семье Эскеровых не слышал. Да и дел было невпроворот, стройка набирала ход, требовала к себе всего внимания, на дела прошлые просто не было времени. И когда в апреле 2001-го Ива неожиданно снова позвонила мне, я мог бы поклясться, что со времени нашей последней встречи прошло, ну, может быть, месяц или полтора, но уж никак не такой большой срок. На вопрос «Как дела?» Ива поведала, что дела плохи, денег нет, суд еще не закончился, адвокаты сжирают все. Нет даже машины, так любимый ею «БМВ» пришлось отдать за долги Борису, на оставшейся Софе от Мераша «трешке» — ВАЗ 2103, Аббас ездить отказывается. Главное, что нет работы, с Качугиными Аббас окончательно «разосрался», обвинив их в том, что ему задолжали 50 тысяч баксов. Качугины это категорически отрицают, со своей стороны обвиняя Аббаса в том, что тот не отработал какой-то аванс на такую же сумму. Аббас прилюдно назвал Качугиных «пи…расами» и заявил, что «стрясет» с них деньги «по-любому», с тех пор они друг с другом не общаются, официально находясь в состоянии войны. Денег в семье нет, Борису должны еще тридцатку, он требует, чтобы Аббас продавал квартиру на Шокальского, всей семьей перебравшись к Софе, Аббас на этой почве разругался с Борисом тоже. Дескать, Борис взял «бумера» стоимостью 120 тысяч только в погашение долга прокурору, и Аббас при матери обвинил ее брата, что тот на своем племяннике зарабатывает. Софа донесла, что Борис назвал племянника «свинтусом неблагодарным», и заявил, что пальцем больше не пошевелит, пока Аббас с ним не рассчитается. Поскольку Аббас на звонки Бориса не отвечает, тот названивает ей, Иве и требует денег. «Я уж думаю, натурой, что ли, предложить ему заплатить? — невесело усмехнулась Ива. — Борис еще тот кобель, не откажется. Только сколько времени придется расплачиваться? В общем, жопа». «Чем я могу помочь?» — задал ставший уже дежурным вопрос я. Ива объяснила, что Абик уже давно хочет извиниться передо мной и попроситься на работу на любых условиях, но боится, что я ему откажу. Думать тут было особо нечего — опыт, память, чутье подсказывало, что нужно было отказывать. «Пусть он позвонит мне, — вместо этого как-то сами собой, выскочив из-под контроля сознания, произнеслись слова. — Я дам ему работу».

Я пожалел о том, что сказал, в ту же самую секунду, как положил трубку. Но — она так благодарила, в ее тоне было столько… хорошего, доброго, что жалел я недолго. Да и во что плохое могло вылиться такое возобновление отношений? Разумеется, ни о каком личном сближении не могло быть и речи, сугубая прагматика — он работает, я плачу деньги. Не работает — не плачу. Тем более, что один мой хороший недавний знакомый по фамилии Сестрин, поставщик строительных материалов на мои объекты, зная об огромном опыте проведения «Арми-Строем» люксовых квартирных ремонтов, попросил отремонтировать только что купленную квартиру. Отказывать было неудобно, но в штате компании не осталось ни одного «квартирного» прораба из бывших, а вновь набранный мною стафф знал, как лить бетон и монтировать тяжелые металлоконструкции, но в высококачественной элитной отделке разбирался не лучше, чем негр из племени «тутси» в бордосских винах. Заниматься самому этим было совершенно нереально, так что Аббас приходился очень в пору. Везунчик, черт — не будь Сестринского заказа, пришлось бы мне Иве все-же отказать. Так Аббас снова, как много лет назад, появился в моем кабинете.

Мы сухо пожали друг другу руки, я ввел его в курс дела, он сказал: «Все понятно».

— Все материалы приобретает по твоей заявке отдел снабжения, все по безналу, никаких наличных, — перешел к щекотливой финансовой стороне взаимоотношений я. — Зарплата рабочих — только в конторе, строго по ведомости.

— Боишься доверять мне деньги? — прищурился Аббас. — Думаешь, в казино проиграю?

— В конторе такой порядок, — сухо ответил я, не желая ввязываться в дискуссии.