Дотянуться до моря

А через месяц разразился скандал. Мне позвонил Сестрин и в крайне раздраженных тонах принялся мне выговаривать, что дела на его квартире идут из рук вон плохо. Я не привык, чтобы так со мной разговаривали, и с трудом удержавшись от того, чтобы звонившего не послать, пообещал разобраться. Аббас по телефону объяснил ситуацию просто: «Он не платит, шеф. Две недели назад ему был выставлен счет на промежуточную оплату, он — ноль эмоций. Я снял людей». Я нахмурился — снимать людей, не посоветовавшись со мной, было грубым нарушением субординации внутри компании. Я чертыхнулся, проверил экономику объекта — да, первый аванс был отработан и закрыт бумагами, чтобы работать дальше, Сестрин должен был заплатить следующий транш. Счет был бухгалтерией выписан, но прихода денег в компьютере не числилось. Похоже, Аббас был виноват только в несоблюдении дисциплины. Я позвонил Сестрину и объяснил ситуацию так, как она мне представлялась. «Вы не заплатили, — сказал я. — Остальное является следствием этого». Сестрин минуту молчал, слышен был шорох каких-то бумажек. «Если я не заплатил, то как я могу держать в руках приходный ордер на эквивалент сорока пяти тысяч долларов от вашей компании, уважаемый Арсений Андреевич? — раздался, наконец, в трубке издевательский голос Сестрина. — Мне передал его ваш доверенный представитель, Аббас Мерашевич. С вашей, кстати, подписью и синей печатью». Мне приплохело, десяток версий пронеслось у меня в голове, но, видимо, наиболее верной была та, которая выражалась короткой фразой: «Ну, Аббас, сука!»

Я снова позвонил Аббасу, и чувство уже когда-то пережитого пронзило меня. Как в декабре 98-го, долго шли гудки, потом в трубке что-то зашуршало, стукнуло и раздался удивительно вальяжный и ленивый голос Аббаса:

— Алло, да, кто это?

— Костренёв Арсений Андреевич, генеральный директор компании «Арми-Строй», — на случай, если это была шутка, решил подыграть я. — Ваш, уважаемый Аббас Мерашевич, работодатель и непосредственный руководитель. Не соизволите объяснить, как у Сестрина оказался приходник на сумму второго транша, если поступления денег от него в бухгалтерии не числится?

В трубке снова что-то зашуршало, потом послышались звуки, удивительно напоминающие бульканье жидкости, наливаемой в стакан.

— А я почем знаю? — совершенно развязным тоном ответил, наконец, Аббас. — Могу предположить, что Сестрин решил нас поиметь и подделал корешок приходника. Я те, шеф, кстати хочу сказать, что твой Сестрин — большая гнида, и о работе с тобой и тебе лично отзывается самым нелицепе… не-ли-це-при-ят-ным образом. Зря ты с ним связался, я тебе говорил!

Он мне говорил?! Господи, да он в зюзю!

— А ты вообще где? — напряг связки я.

— Я где? — переспросил, икнув, Аббас. — Я выполняю твое, шеф, поручение, занимаюсь объектами господина Пирогова. Мы недавно только с Евгением Витальевичем расстались, хлопнули с ним бутылку «Людовика ХIII», я сейчас один, допиваю. Напиток богов! А знаешь, шеф, сколько стоит фуфырь «Людовика ХIII»? Трешку грина! Крутой человек Евгений Витальевич, оч-крутой! Ему сам президент доверяет! А знаешь, что он мне предложил?

— Нет, — не зная, как на все услышанное реагировать, несколько растерянно ответил я.

— Евгений Витальевич предложил мне стать его главным строителем, — радостным тоном Гюльчатай, объявляющей, что господин назначил ее любимой женой, сообщил Аббас. — Так что извини, шеф, я больше у тебя не работаю. Я теперь буду твоим заказчиком. Придешь строить наши с Евгением Витальевичем объекты? Кстати — хата, дом — это фигня, мелочь. Евгений Витальевич покупает десять гектаров в Раздорах, будет коттеджный поселок строить. Представляешь, сколько это бабла? Это уже не лимоны, а десятки, большие десятки лимонов! И я никого, кроме тебя, шеф, на подряд не рассматриваю. По старой дружбе, так сказать. И мне с тебя за это — заметь! — ничего не надо. Ну разве что так, самую малость, за уважение, так сказать. Короче, условия обговорим при встрече. У тебя что-то еще?

Моя челюсть со стуком упала на стол. Могу ответственно заявить, что с такой беспардонной, циничной, экстрагированной наглостью я не встречался никогда ни до, ни после этого разговора.

— Ну, вот что, — сказал я, обретя дар речи. — Когда проспишься, изволь явиться в контору, сдать в кассу полученные тобою от Сестрина деньги, составить отчет о состоянии дел на вверенном тебе объекте, передать чертежи, бумаги, ключи — что там у тебя еще есть? Потом напишешь заявление об уходе, и чтобы духу твоего больше в конторе не было. Ты понял?!

В трубке послышался звонкий стук стакана о зубы, — очевидно, очередная порция «напитка богов» только что перекочевала из стакана в Аббасову глотку.