Дотянуться до моря

Мне представились веселые мужчины и женщины в белых халатах, сидящие на гробах — «чемоданах», с аппетитом уплетающих немного пережаренный шашлык из мяса не совсем понятного происхождения в непосредственной близости с ревущими зевами муфельных печей, и меня передернуло.

— Представляешь — от человека не осталось и шести кило! — продолжала Ива. — Спрашивается — на хрена нужен гроб ценой в сороковник, как Софа заказала, чтобы похоронить шесть кило костей?

Она пожала плечами и прежде, чем я успел ее остановить, поднесла ко рту пустой бокал.

— О, у меня даже вина нет, — горько усмехнулась она, со стуком ставя бокал на стол. — У меня ничего нет. И никого. Сначала папа, потом — мама. Теперь муж. Этот сука-официант принесет мне когда-нибудь вина?!

Из ее глаза, оставляя на щеке серую дорожку, выбежала слеза. Из-за шторы, словно услышав обращенный к нему призыв, выпорхнул сука-официант с бокалом вина, поставил его перед Ивой, сменил пепельницу, принял от меня заказ на кофе с минералкой и исчез. Ива вытерла щеку салфеткой, подняла бокал.

— А давай-ка выпьем, Арсений Андреич, за мужа моего и друга твоего бывшего, — со свадебным пафосом провозгласила она. — За упокой души его, так сказать, злодейски убиенной.

И, не дожидаясь моей реакции, осушила бокал. Потом закурила и, насмешливо глядя на меня, выдохнула дым мне в лицо.

— Ива, ты хотела о чем-то поговорить, — мягко напомнил я ей, уклоняясь от дыма. — Ты сказала, что у ментов, то есть, у полиции, есть версия о том, что Аббаса убили. На чем эта версия основана? Что они говорят? Кстати, они — это что, несколько человек? Кто тебя в морге, как ты выразилась, допрашивал?

— Да, их было двое, — кивнула Ива. — Один — следак по делу, — забыла фамилию. Лаптев, Ларин? Нет, не помню. Он мне визитку дал, в сумке, я потом посмотрю. Молоденький такой, а уже капитан! И то ли я его уже видела где-то, то ли на кого-то просто похож… Черт, аж свербит, а вспомнить не могу. А второй — в возрасте дядечка, эксперт-криминалист. Что они говорят? Криминалист говорит, что цепочка на шее Абика расплавилась полностью, а звезда и полумесяц — нет, хотя все же немного потекла. То есть, он сказал, что цепочка, видимо, серебряная, а знак — из какого-то другого, более тугоплавкого металла. Я им сказала, что из платины, а он сказал, что для платины знак слишком легкий…

— Из палладия, — поправил я. — Вернее, из сплава палладия и серебра, так называемый «сплав 250», применяется в стоматологии.

— М-да, странно, — выпятила нижнюю губу Ива. — А мне Аббас говорил, что из платины. И всем… А ты откуда знаешь?

— Долго объяснять, — ответил я. — Но знаю точно.

Мне не хотелось сейчас вдаваться в подробности этой истории, относящейся ко времени, когда наши отношения с Аббасом еще только завязывались, а с Ивой мы вообще не были знакомы. Ее муж еще только начинал работать, но у него уже появились первые приличные деньги. Как-то во время одного из вечерних конторских возлияний он посетовал, что хотел заказать себе цепь и мусульманский знак «звезда и полумесяц» из платины, но стоимость такого комплекта вышла запредельной. «Сделай из серебра, никто не догадается, — пожал плечами я, вспоминая, как, крестившийся в уже зрелом возрасте, я долгие годы носил простой алюминиевый крестик, пока тот совсем не стерся об кожу. — Платину и назвали «серебрецом», уменьшили от испанского «plata», потому что похожа на серебро». Но Аббас резонно возразил, что серебро со временем потемнеет, чего с платиной не происходит. Тогда я показал ему свою ручку «S.T.Dupont» и спросил, из чего она, по его мнению, сделана. Он долго рассматривал ее блестящую рифленую поверхность, явно ощущая потребность попробовать металл на зуб, но через пять минут сдался. «Это палладий, — открыл секрет я. — Выглядит, как платина, но стоит в три раза дешевле. Уловил подсказку?» Аббас за идею ухватился, я же дал ему наводку на одного частника-дантиста, о котором я совершенно случайно знал, что он работает со сплавами палладия. Однако тогда палладий в Москве оказался редкостью еще большей, чем в природе, и выцыганенного у дантиста металла хватало или на цепь, или на знак, на то и другое — никак. Аббас решил сделать из сплава знак, а цепь — из серебра с тем, чтобы потом сделать другую из более благородного металла. Меня он тогда скромно попросил его секрет нет раскрывать, и скоро даже до меня дошла молва, что Аббас Эскеров носит на шее чуть не полкило чистой платины. Я тогда посмеялся и этот курьез забыл, а сейчас сделал вывод, что за все эти годы до смены «ювелирки» на шее у Аббаса руки так и не дошли.

— Ага, и что там дальше с этими металлами? — пошевелил я вопросом Иву, после моей информации так и застывшую с выражением обиженного недоумения на лице.