Дотянуться до моря

— Было так заметно? — вскинула на меня глаза Марина. — Думаю, в результате я уломала бы его тысяч на пятьсот тридцать, он же категорически хотел уложиться в полмиллиона. Ерундовая потеря, учитывая, что этого Ларионова четыре года назад я купила для них за двести.

— Ты ему сейчас согласовала его цену, верно? — не унимался я. — Так о какой встрече он говорил? Он сказал: «С нетерпением жду нашей встречи», и ты ответила: «Да, конечно».

— Ха, Костренёв, да ты никак ревнуешь меня? — воскликнула Марина. — Да, я согласовала ему цену, но бумаги-то подписывать все равно надо встречаться!

— Ну, да, ну, да, — согласился я, искоса поглядывая на сияющую Марину.

Но на самом деле простое, вроде бы, объяснение моего скепсиса по поводу некоторых нюансов разговора, невольным свидетелем которого я только что стал, не убавило. Для подписания люди на таком уровне не встречаются, а передают бумаги друг другу курьером. И мне с очевидностью того, что дважды два — четыре было ясно, что неведомы мне Константин Аркадьевич питает к моей жене чувства, не укладывающиеся исключительно в сферу их делового и профессионального интереса друг к другу. Эти: «Ваш шарм и ваше обаяние», «отдадите когда и как вам будет удобно» и, наконец: «С нетерпением жду встречи» рисовало моему воображению едва ли не только что состоявшуюся договоренность о любовном свидании. В любом случае я был абсолютно уверен, что до мозга костей прагматичный, как все богатые люди, Константин Аркадьевич никому не даст просто так взаймы на неопределенный срок и без процентов сорок тысяч долларов. И то, что он их дал — легко, не задумываясь, на мой взгляд с вероятностью, близкой к ста процентам, говорило о том, что моя жена интересовала его далеко не только как собеседник по теме русского авангарда. И что-то подсказывало мне, что Марине это известно и нравится, хорошо, если только из органически присущего любой женщине кокетства. В эту секунду пикнуло входящее сообщение на моем айфоне. Банк сообщал, что на мой кард-счет зачислено сорок тысяч долларов США. Все мое желание поревновать Марину тут же разбилось в прах о глыбу этого события. Я показал ей сообщение (она сделала кулачком «йес-с-с-с!») и чмокнул в щеку. Ее лицо светилось счастьем.

В шесть вечера въехали в Воронежскую область, в девять — в Курскую. В четверть десятого, когда уже начинало темнеть, снова зазвонил мой айфон. Номер был незнакомый.

— Арсений Андреевич? — спросил молодой мужской голос. — Это старший лейтенант Лазарев Сергей Станиславович из уголовного розыска Московской области вас беспокоит. Я веду дело об убийстве гражданина Эскерова Аббаса Мерашевича, 1966 года рождения. Есть у вас пара минут со мной переговорить?

«Как, убийство Аббаса? — подпрыгнула в кресле Марина, вытаращив на меня глаза-плошки. — Абика убили?» «Как убийство? — синхронно подумал я. — Все-таки смерть от несчастного случая переквалифицировали в убийство?»

— Да, конечно, — ответил я, стараясь не вибрировать связками, хотя внутри меня все противно задрожало. — Слушаю.

— Скажите, а как давно вы встречались с гражданином Эскеровым? — спросил следователь.

— Ох-х, я даже и не вспомню точно, — нахмурился я, перебирая в голове даты. — Давно, очень давно, несколько лет назад.

— То есть на прошлой неделе вы с покойным не встречались? — уточнил старлей.

— Нет, откуда? — удивился вопросу я. — Я же сказал, мы не виделись несколько лет, сколько точно, надо вспоминать.

— Понятно, — резюмировал Лазарев. — А как вы узнали о его смерти?

Я задумался. Не над тем, как я узнал о смерти Аббаса, а о том, что отвечать. Потому что внезапно у меня возникло ощущение, что вокруг моего горла затягивается удавка, шелковая, мягкая, но от того не менее смертоносная. Да еще и громкая связь включена, черт бы ее драл!

— А я о его смерти должен знать? — переспросил я.

— Ну, вы как-то не удивились этому известию, — хмыкнул старлей.

— А должен удивиться? — хмыкнул я. — Ну, убили, и убили, я-то тут при чем? Каждый день кого-то убивают.

— Так вы знали о смерти Эскерова, или нет? — продолжал давить дотошный старлей.

Черт, надо отвечать, наверняка Ива обо всем им рассказала.

— Да, знал, — ответил я.

— А от кого, позвольте спросить? — тут же вставил следующий вопрос следователь.

— От Эскеровой Ивы Генриховны, жены Аббаса, — вздохнув, раскололся-таки я. — Она позвонила мне несколько дней назад и сообщила, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе.

Марина снова подскочила в кресле, и ее глаза-плошки на сей раз выражали совсем другие чувства.

— Кстати, она сказала, что тело ее мужа полностью сгорело, — скорее в попытке отвлечь внимание Марины от факта своего общения с Ивой, чем на самом деле интересуясь подробностями, продолжил я. — То есть, я так понимаю, что пока даже стопроцентной уверенности в личности погибшего быть не может, а вы уже его убийство как факт изложили. Что-то не сходится, а?