Дотянуться до престола

За последнее время он разработал целый план, в который входило и создание удобрений, и улучшение сельскохозяйственных орудий, и селекция, и выращивание пока малоизвестных на Руси овощей типа картофеля и томатов. Петр чувствовал, что все это было жизненно необходимо для его народа. Мало того что люди живут в нищете, так за годы Смуты население Руси ой как поубавилось, а для развития промышленности, освоения Сибири и других дел рук требовалось много. И если семьи, в которых обычно не меньше десятка детей, будут нормально питаться, если появятся хоть какая-то гигиена и медицина, то за одно поколение численность населения может раз в пять увеличиться. По части врачевания шаги он уже предпринял, теперь бы накормить всех…

– Господа, мне надобна ваша помощь, – сказал царь как бы между делом. – Прошу вас завтра в полдень быть в Теремном.

«Чудо будем делать».

Часом позже Петр в сопровождении Васьки и нескольких царедворцев попрощался с алхимиками. У двери он обернулся к сухонькому ученому в синем колпаке и с улыбкой сказал:

– Кстати, герр Янсен, коли вы закрепите на очках легкие гнутые дужки, дабы держались на ушах, станет куда как удобнее.

Голландец изумленно похлопал глазами, а Петр, величественно кивнув, вышел на крыльцо. Он с удовольствием вдохнул морозного воздуха и вдруг услышал громкий крик.

Возле его возка в грязи, едва прикрытой свежевыпавшим снежком, сидел полуголый нищий в лохмотьях. Глаза его горели каким-то болезненным огнем, спутанные лохматые волосы топорщились вокруг головы диким ореолом.

– Диаволово семя! – завопил он, тыча пальцем в царя. – Предстатель Сатаны! Спасайте, спасайте святую Русь!

Петр отпрянул, едва не поскользнувшись на лестнице. Ничего себе! Это что, бред одинокого сумасшедшего, или такие слухи в народе ходят? Твою ж мать, еще не хватало!

К бродяге ринулись рынды; тыкая бердышами, они заставили его отползти в сторону. Покраснев и злясь на себя за это, Петр сбежал по ступеням и юркнул в возок. Он тронулся, набирая ход, а вслед ему неслись истошные вопли убогого.

Глава 7

Давно в Соборной церкви Успения не было такого великолепия. Священнослужители, облаченные в праздничные ризы, сидели рядами на обитых сукном скамьях, гордо и прямо держа спины. В их блестящих крестах, в золотых нитях одежд, в драгоценных камнях, усыпавших митры и посохи, отражался свет тысяч свечей, расставленных в три огромных паникадила. Напротив, у алтаря, разместился Петр на Мономаховом троне, который он про себя величал «будкой». Позади него застыли рынды, сбоку стоял Василий, отказавшийся покидать государя в трудный момент.

А момент и в самом деле был непростым. Предстояло огласить весьма непопулярные решения, и Петр откровенно волновался. По указанию местоблюстителя Ионы Собор начался раньше, чем планировалось, и царь подозревал, что сделано это неспроста. Что-то затевается… И Пожарский, как назло, ушел на помощь Заруцкому, осажденному в Азове турками. Конечно, в Москве остались полки воеводы Троекурова и жильцы, но хватит ли этого, если церковники взбунтуются?

Петр огорченно покачал головой. Эх, как жаль, что сам он так мало успел! Конечно, он смог продвинуть Дионисия в митрополиты и худо-бедно подготовить «партию» поддержки, но все равно боялся, что противников реформы окажется больше. И, самое главное, ученые иностранцы к началу Собора не успели сделать «чудо»! Ладно, что ж теперь, остается только надеяться и молиться.

Возле алтаря, боком к нему, в высоком кресле восседал Иона, на его лице застыла мрачная решимость, демонстрирующая готовность идти до конца. По правую руку от него в кресле пониже сидел митрополит Ростовский Филарет, отец Михаила Романова. Он тоже хмурился, но в глазах его стояло скорее недоумение, словно он не мог понять, что здесь делает. Рядом расположились еще несколько представителей высшего духовенства.

Все вступительные действа и молитвы завершились, и теперь наступил самый ответственный момент: в спор вступили сторонники нестяжательства во главе с митрополитом Дионисием и те, кто ратовал за сохранение церковных привилегий, – местоблюститель Иона, Филарет и другие.

– Священство наше, поправ библейские заветы, о скудости жизни позабыло и прирастает богатствами ежечасно, – возмущенно говорил Дионисий. – А понеже суть православия – жить по душе достойно, о вознаграждениях и благах земных не заботясь, надобно вернуть святую церкву в исконный порядок.

– Худо сказываешь, – возмутился Иона. – Еще император Константин признал наше право на имущество. А Карфагенский собор – церковное землевладение, и тебе сие ведомо.

– Мне и иное ведомо. Сказано в Писании: ежели желаешь совершенным быть, так пойди, продай имение твое и раздай нищим. И будешь ты иметь сокровище на небесах! На огромных землях монастырских крестьяне пашут да сеют, а монахам должно жить своим трудом. Излишний доход обременяет братию негожими для иноков заботами! Надобно оставить лишь столько, сколь им требуется для пропитания!