Доверяя свою душу

— Посмотри на себя. На кого ты похожа? — подходит вплотную и хватает меня за ткань. — Сними ее и ничего не изменится.

Как же я соскучилась по нему.

Тянусь рукой к его щеке, но он отворачивается от меня. Пытаюсь еще раз коснуться любимого лица, но он перехватывает мою руку.

Я не понимаю что происходит. Все из-за одежды?

— В чем дело?

— В том, — хватает за лицо пальцами, несильно впиваясь в кожу, но ощутимо, — что я готов пристрелить тварь, что коснулась тебя, а ты в свою очередь ходишь и показываешь всем свое тело. Вот в чем дело, Ася, — четко проговаривает он мое имя и отпускает, делая шаг назад, а я готова разрыдаться.

Я не хочу думать о том, что это значит. Я не хочу понимать его слова. Не стану этого делать. Я не готова. Хотела бороться с чувствами, но не буду. Я слишком слаба в этой любви. Точнее чувства сильней меня.

Хочу обнять его, но знаю, что он оттолкнет, раз даже дотронуться не дает к себе.

Кричать. Хочу кричать. Неужели он планирует уйти. Когда я сама решила наоборот?

— Айяз, я на отдыхе, не в шубе же мне ходить, — пытаюсь вразумить его, но он становится еще более злым.

— И потому лежала перед мужиком почти голая? А что еще делают на отдыхе, красивая? Не подскажешь? Я вот тоже хочу, как следует отдохнуть перед возвращением, — пристально наблюдает за мной. — Куда тут ходят, чтобы отдохнуть? Или пляж идеальное место?

— Что?

Послышалось. Мне просто показалось. Он не мог этого сказать. Не имел права.

— Я хочу трахаться Ася. Куда мне идти с моим желанием?

— Ты… — я просто не знаю, что ему ответить и как.

Я не нахожу слов. Хочу ударить его. Пусть извинится. Господи, пусть скажет, что не хотел этого говорить.

Не молчи умоляю.

Только не молчи.

— Не смей так со мной говорить. Понял? — зло говорю я.

Он обнажает ряд белых зубов.

— А как мне с тобой говорить? Не нравится?

— Айяз просто извинись, и возможно мы еще поговорим, позже, — голос начинает дрожать.

— Извиниться? Перед тобой? — подходит ко мне, наклоняется, чтобы быть на уровне со мной и спрашивает, смотря в глаза. — А ты уверена, что достойна моих извинений?

Не выдерживаю и бью ему по щеке ладонью. Звук пощечины настолько громкий, что практически оглушает.

— Мерзавец.

Хватает меня за руку и тащит в отель. На нас смотрят люди, и я не знаю, что делать, звать на помощь или спокойно идти. Это же Айяз. Он ведь не сделает со мной ничего, плохого?

Залетаем на скорости в номер, и он тут же сдирает с меня парео. Отстраняюсь от него, но он не дает этого сделать.

— Отпусти меня, — кричу.

— Сейчас ты узнаешь, что значит поднимать на меня руку, женщина.

Приседает, хватает под коленями и закидывает на плечо. Заходит в гостиную, садится в кресло и кладет животом на колени.

— Отпусти я сказала и не смей касаться меня своими руками.

— Да ты что? — говорит в ухо. — Помнится, ты кончала на этих руках. Познала другие?

Хватается за трусы от купальника и снимает их с меня.

— Что ты несешь? Остановись пока не поздно Айяз. Не делай этого.

— Не-ет А-ася, сейчас я тебя накажу как следует, а потом отпущу. И пойдешь ты туда, куда захочешь и к кому захочешь.

Начинаю плакать. От его слов. От ситуации. Этой несправедливости. Неужели он правда считает, что я спала с кем-то? Считает меня шлюхой?

— Ты сказал, что не отпустишь меня, — с болью произношу я.

— Это было до того, как ты пошла выставлять свое тело напоказ, как на торгах, — всхлипываю от его слов. — Не в этот раз красивая. Твои слезы, теперь только твои.

Говорит и бьет меня по ягодицам. Вкладывает в удар всю силу. И, наверное, всю свою обиду на меня, ту которой быть не должно, и я в ней не могу быть виновата.

Вскрикиваю. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.

Кожа горит, а я уже и не плачу практически. Не сопротивляюсь. Не считаю.

Теперь болит в другом месте, выше и левее, в районе груди. Как он мог такое подумать обо мне? Неужели не понял того, какая я? Или, это я не поняла его? Что ему важно. Что он приемлет и нет. Разве не знала какой он собственник и ревнивый мужчина. Да я на отдыхе, но ведь могла не загорать. Или быть в шортах хотя бы.

Выгораживаю? Оправдываю перед собой, чтобы потом простить? Но станет ли он извиняться? Меня обидели не его руки… Слова…

Остановился. Положил ладонь на, я уверена, красную кожу и погладил.

Неожиданно хватает меня за талию и усаживает на бедра, лицом к себе, притягивает так плотно, насколько это возможно. Зарывается одной рукой в мои волосы на затылке, а лицо прячет в изгибе шеи.

Я в оцепенении. Не знаю могу ли касаться его. Айяз шумно дышит. Дышит мной, так глубоко насколько это возможно. Мне даже начинает казаться что его потряхивает.

— Эффи ли я фатати (араб. — прости меня моя девочка).

По моим щекам текут слезы утопают в его волосах. Тянусь своими руками и обнимаю его.

— Прости меня маленькая, — целует в шею. — Прости милая, — новый поцелуй за ухом.

Отодвигается. Заглядывает в глаза и видит мою боль. Надеюсь что видит ее. Потому что любовь, он разглядеть там, так и не смог.

Люблю? Неужели правда? С какого момента?

— Я так скучал по тебе, — берет в руки мое лицо. — Скучал. С ума сходил. Извини за те слова. Я так не считаю. Это ревность.