Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

О деньгах Довлатов много говорит в письмах. Это не связано с его жадностью. Напротив, он относился к ним достаточно легко, любил широкие жесты, делал подарки. Но для него деньги имели еще дополнительное экзистенциальное измерение. Они свидетельствовали о какой-то устойчивости быта, преодолевающего хаос, которого писатель так боялся. И, конечно, не будем забывать об элементарном безденежье. Вот очередной отчет о финансовом положении семьи:

Деньги сейчас есть. По-американски – ничтожные. По-советски – громадные. Лена зарабатывает чистыми 160 в неделю. Я – чистыми же – 175. Курсы бросил. (Не хватает времени.) У мамы – триста в месяц.

Газета развивается нормально. Это – главная забота.

У меня на книжке – около 900 долларов. У Лены – тысячи полторы. Правда, еще много дыр в хозяйстве. И машина просто необходима.

Говоря о курсах, Довлатов имел в виду ювелирные курсы, за обучение на которых ему полагалось 63 доллара в неделю. Письмо от 22 апреля 1980 года. Адресат – отец Довлатова. В те дни он с семьей находился в Италии, ожидая американской визы. После эмиграции сына и дочери от второго брака, Ксаны, в 1979 году Донат Исаакович Мечик очутился в сложном положении. Он вынужден уйти из музыкального училища при Ленинградской консерватории, где вел курс актерского мастерства. Довлатову-старшему больше семидесяти лет. Вместе с женой он также вслед за детьми уезжает из страны. В Америку они с женой прилетают 5 мая 1980 года, в разгар гражданской войны в «Новом американце». В аэропорту их встречают сын с дочерью. Довлатов активно помогал отцу устроиться на новом месте. Помощь в поиске съемного жилья оказал Борис Меттер, что свидетельствует о здоровой атмосфере в газете, несмотря на все взаимные претензии и даже периодические скандалы. Буквально через несколько дней после прилета Доната его сын возглавил редакцию «Нового американца». Используя служебное положение, Довлатов помещает в газете интервью с отцом, которое сам же и взял. Материал оперативно выходит в № 17 еженедельника. Интервью называется «В Москву я больше не ездок…». Его предваряет вступление, в котором Мечик аттестуется как «создатель и бессменный художественный руководитель Ленинградского эстрадного училища». Сыновнее желание представить родителя при полном параде достойно похвалы. Но ради справедливости следует сказать, что Донат не был ни «создателем», ни «художественным руководителем». В училище он руководил отделением речевого жанра. Что тоже хорошо. При этом нельзя сказать, что Довлатов приукрасил боевой путь отца. Прибавление двух звездочек: произвести «майора» в «полковники» в эмигрантской среде даже не считалось преувеличением. Некоторые смутные сомнения могли появиться, когда майор превращался в генерал-майора. Вернемся к беседе отца с сыном. Начинается интервью по-семейному:

– Донат! Когда я решил уехать, ты называл меня идиотом. Что ты сейчас об этом думаешь?

– Когда я решил уехать, меня тоже называли идиотом. Я тоже хочу задать этим людям несколько вопросов. Думаю, они будут здесь несколько позже…

– Что нового в Ленинграде?

– Умер Толубеев, поразительный актер. Незадолго до смерти ушел из Пушкинского театра…

Рассказав о событиях, о которых заинтересованные знали и так, Донат Исаакович перешел к ответу на вопрос о причинах своей эмиграции. Начал он основательно, издалека: