Дождь

– Мы просим передать еретичку в руки светских властей, прося их, тем не менее, действовать как можно мягче и сохранить ей жизнь.

Эта издевательская формулировка означала, что Адель будет сожжена на костре. Епископ махнул рукой, показывая, что приговор оглашен и можно начинать. На помост, где находилась Адель, снова забрались двое монахов, схватили девушку и стащили её вниз, после чего повели через толпу к главному эшафоту, подняли её наверх, где передали в руки палача. Пока палач привязывал Адель к столбу, она лихорадочно продолжала искать в толпе своих отца и мать, до самого конца не теряя надежды всё-таки увидеть их. Где-то совсем рядом сверкнула молния, и загрохотал гром. Палач очень торопился, и от этого никак не мог справиться с верёвкой. Наконец, Адель была крепко привязана к столбу. В руках у палача появился факел, который он тщетно пытался разжечь, и Адель от ужаса закрыла глаза.

И вдруг у ревущей от возбуждения толпе она услышала крик, от которого весь страх мгновенно исчез. Она быстро открыла глаза.

– Адель, дочь моя, я здесь!

Это была её мать. Девушка вглядывалась в беснующуюся толпу, но всё было тщетно. Она не видела своей матери. Разве можно было разглядеть её среди сотен кричащих людей?

– Мама, мамочка, спаси меня! – в ответ что есть мочи закричала Адель.

Палач тем временем никак не мог запалить факел, а на землю уже упали первые капли дождя. И вот наконец факел ярко запылал, и палач поднёс его к сложенной у ног Адели поленнице дров. Ещё пять минут назад дрова были сухими и загорелись бы от любой маленькой искры, но только не сейчас! Палач снова и снова тыкал горящим факелом в поленницу, но всё было тщетно. Дрова не хотели разгораться.

Кто-то в толпе крикнул:

– Смотрите, люди, Бог не хочет, чтобы ведьма умерла!

В ответ послышался другой голос:

– Это не Бог, это сам дьявол помогает ей! Теперь-то никто больше не сомневается в том, кому она служит?

Дождь ливанул с такой силой, что ни о какой казни не могло быть и речи. Факел потух, и палач посмотрел в сторону помоста, где находился епископ с проповедником, как бы спрашивая – "чего делать-то"? Но их уже и след простыл. Махнув рукой, он, забыв про Адель, быстро спустился с эшафота и исчез в толпе. Толпа за считанные минуты разбежалась, и скоро на площади под проливным дождем остались стоять всего лишь два человека. Они стояли, не шевелясь, и смотрели на Адель. Никакой дождь, никакой ураган или смерч не смог бы их заставить уйти. Они стояли и смотрели на девушку, и плакали. Это были её отец и мать… Адель тоже плакала от радости. Бог всё-таки услышал её молитвы и помог ей! Он не оставил её! Дождь продолжался около получаса, и всё это время родители стояли и смотрели на неё, так и не сдвинувшись с места ни на дюйм. Закончился дождь и Адель увели обратно в тюрьму. Приговор был оглашен, но приведён в исполнение не был…

* * * * * *

Адель была сожжена через 10 дней, 28 августа 1675 года, по новому приговору суда, согласно которому дождь, прошедший во время первой казни, был происками дьявола, и после этого уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что она является его прислужницей.

Эпилог.

18 августа 2018 года. 343 года прошло с того самого дня, когда на город обрушился страшный ливень, подаривший восемнадцатилетней девушке Адель ещё целых десять дней жизни. Много чего изменилось с тех пор, а кое-что осталось прежним. Здание тюрьмы по-прежнему стоит на своем старом месте, только там уже давно никакой тюрьмы, конечно, нет. Много чего было в этом здании за долгие годы, и теперь там гостиница. Не очень большая, не пять звёзд, конечно, но уютная и до сих пор стоящая крепко. Умели в те времена строить тюрьмы… Там, где раньше были тюремные камеры, теперь расположились уютные гостиничные номера. В подвале, где стояли многочисленные орудия пыток, теперь находится кухня, прачечная и другие хозяйственные помещения. Там работают люди, готовят еду, стирают, и никому из них не приходит в голову, сколько страданий, мучений, страшных душераздирающих криков видели и слышали эти стены. Конечно, люди, которые работают здесь, прекрасно знают, что было в этом здании в те далёкие лютые времена, но для них это почти ничего не значит. Они даже и представить себе не могут, что здесь происходило, и не смогут ощутить даже сотой доли тех страданий, которые выпали на долю тех людей, которые испытывали страшные мучения совершенно безвинно. Площадь тоже никуда не делась, и даже камни во многих местах остались теми же самыми. Эти камни тоже много чего видели, только, к сожалению, они ничего нам не расскажут. Последний раз на этой площади казнили еретиков сто девяносто лет назад. Уже свершилась Великая французская революция, умер Наполеон, а казни продолжались. После казни Адели на этой площади ещё сто пятьдесят лет казнили людей, и только одному Богу известно сколько их ещё было. Тысяча, десять тысяч, а может быть, и больше?