Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

Через две игры он резвился голодной акулой в стае сонных тунцов. Но не наглел. Выиграв много, часть предусмотрительно спустил. Картинно ругался, сорил обещаниями не играть, отыгрывался и опять лез ставить. Однажды эмоционально рискнул фамильным золотым кольцом, купленным за два часа, как появится в Королевском Столике. Чудил одним словом, руководствуясь простым правилом, три шага вперед, шаг назад, чем успешно вводил в заблуждение противников и прибирал их деньгу маленькими порциями.

Обдираловка продолжалось часа три, после чего, заказав угощение продувшим партнерам, Ридус откланялся. Вернувшись к Хьюбу, выложил пятьсот штиверов. Чулочник в удивлении хлопнул рыбьими глазами.

- Саин Поллак упомянул некую договоренность с вами.

- Договоренность есть договоренность, - серел лицом Хьюб. Это даже не деньги Поллака. Его купили на серебро дураков.

- Завтра, в это же время, - уведомил игровой о новой встрече.

Ридус спокойно раскланялся и удалился. До отношений унгрийца и чулочника ему нет дела. Хотя если судить по реакции, его названный братец тоже на крючке у барона. Какая-то неуверенная и бредовая мыслишка, сообща отделаться от кабалы, клюнула игрового в темечко, но он тут же от неё отказался. Из предчувствия. Лучше не станет, а вот хуже…. Ему помнились вывернутая на мостовую требуха и голова Воробья и очень уж неубедительно выглядели его родственник с сопровождением, по сравнению с кредитором.

Хьюбу хотелось выпивки и боя. Марешаль чулочников благополучно хотелки переварил. Тем же вечером, уже сидя в обжитом до последнего угла, Рыбаре, сказал Боссуэллу и Готье.

- Подберайте людей.

Безденежье приучит к чуткости на серебро, и не забывчивости на полезные знакомства. Приятелям из пятисот монет достались крохи. Напомнить Кусаке о братстве никто не осмелился.

- Скольких? — Готье завидно и этим крохам. Голодные не переносят сытых и припомнят каждый кусок пронесенный мимо их рта.

- Как просил. Не больше тридцати. Лишнего не мелите.

Оба чулочника Кусаку понял. Помалкивать, хорошая привычка для живущих с меча.

И Боссуэлл и Готье подумали об одном и том же. Ничем крамольным их мысли не отдавали. Серебро плохо (а золото и того хуже) делится и чем его больше, тем больше затруднений с дележкой.

Площадь зажата монастырскими стенами с трех сторон. С четвертой стороны, лишь чуть уступив пространства кривым улочкам - храм Святого Авла. Толком и не развернуться, но в это время здесь останавливаются купцы из Обра. На узких прилавках пирамидки и башенки из красных яблок, желтых-прижелтых груш, оранжевых апельсинов и корзинки с фиолетовыми гроздьями позднего винограда. Яркие радостные цвета на фоне серых стен, искрящегося снега и унылых людских фигур, вызывают ощущение близкого праздника. И почему-то думается не о Дне Всех Святых, а Рождестве и подарках.

Одного взгляда достаточно, эсм Арлем скажет много нелицеприятной правды.

Окатит как из помойного ведра, - предвидел Колин острый момент и ошибался.

Сейчас, как никогда, фрей готова и говорить с ним и выслушать его. Отголоски недавней беседы с бастардом еще не утихли в её памяти, а спасение тоджей вызывало спокойную, без восторгов, благодарность. Знай о том Колин, все бы проделал и проще и быстрей. Но не все открывется первому взгляду. Тем не менее, допущенная ошибка не помешала ему, перескочив, с пятого на десятое, прибегнуть к последнему спасению зарвавшихся наглецов и прожженных делюг - импровизации. При условии, что она подготовлена загодя.

- Позволю вопрос. Вы не устали от слов, действенность которых не очевидна? — захватил Колин инициативу говорить первым, а следовательно и задать нужное направление разговору.

- Гораздо меньше, чем от поступков, чья неоднозначность сбивает с толку всякого нормального человека, - не то пожаловались, не то упрекнули унгрийца. Разбираться он не стал, но некоторую странность отметил.

- Умейте увидеть.

- Умейте услышать, - ответила фрей на напор унгрийца.

Ускользающую возможность мирно поговорить, Колин ухватил буквально, за хвост. И нацепив маску снисходительной доброжелательности, дружественно предложил немного пройтись. Не сдерживай он себя, хлопнул бы в ладоши, а не то и скакнул на одной ноге! Не зря ему думалось о Рождестве. Праздник еще когда, а подарок вот он! И от кого? От Арлем аф Нокс.

- Обращали внимание на фрески в соборе Лаврентия Пантократора? Довелось там побывать?

Фрей предложение прогулки приняла. Не она ли желала диалога с Поллаком, быстро от него отказаться.

- Они ужасают, - не скрывала Арлем своих впечатлений от увиденного в соборе.

- Особенно в центре восточной части. Где младенец сосет грудь истекающей кровью матери.

- Святой материнский долг насытить младенца своим молоком.

- Или кровью из ран? Чем он насыщается? Её кровью или её молоком? Что изображено и что открылось? Подвиг родительницы или преступление дитя? Угадали замысел мастера?

Фрей не нашлась ответить унгрийцу. Излишний натурализм изображения помешал ей фреску рассмотреть. Но и рассмотрев, увидела ли бы она, то о чем спрашивал её унгриец?