Дождь в полынной пустоши

— Мы говорили о союзе… Любой союз, и новики не исключение, подобен линии ратников. Главные и сильные фигуры за ней. Но в отличие от игры, важно определить не ключевые, а не отбрасывающие тени…

— Вы подходите.

— Льстишь. Мне это уже за ненадобностью и не интересно. Я служил Золотому Подворью. Теперь здесь. Мне не отведено времени начать новую успешную карьеру. А вот плачевно завершить старую, запросто. В Анхальт я не хочу. Очень похвально, что ты пытаешься сколько-нибудь разобраться в том, что происходит вокруг.

Следующие пять минут канцлеру было не до похвал юному оппоненту. Унгриец вывернулся и в три шага выровнял положение. К восемнадцатому ходу желтые объявили шах, сняв с доски красного всадника. Латгард преисполнился дурных предчувствий. Фортуна решительно отвернуть от него.

«Будет обидно…,» — переживал канцлер грядущее второе! поражение.

— Обычно я не играю партии дольше двадцати ходов, — произнес Колин, наблюдая за канцлером. Оказывается невозмутимый Латгард очень возмутим.

Девятнадцатый ход — шах стратегом, двадцатый — шах всадником. Красный король напоминал зверя обложенного охотниками. Причем через два хода травля закончится смертью.

— Что же, — сдался Латгард. — Порадовали старика.

Вид у него был отнюдь не радостный. Досада, досада, досада…

— Ты обмолвился о задаче с всадником? — решил отвлечься от игры канцлер. Предлагать еще партию не имело смыла. По внутреннему ощущению, сколько не сыграют, проиграет. Противник не так прост.

«Он полон сюрпризов,» — признал Латгард свой недогляд за новиком. Стоило покопаться в биографии унгрийца и основательно. Обманувшись единожды, где гарантия не обманусь снова? Скрываемое человеком порой не столь безобидно, как проигрыш в шахматы. — «Может он и на древнем запросто читает? А?»

— Условия не сложны. Обойти всадником все клетки поля, не ступив на одну и ту же дважды, — объяснил Колин задачу.

Латгард тут же попробовал её решить. Сходу не вышло. Новый конфуз окончательно выбил канцлера из колеи.

— Есть чему посвятить вечерок, — отложил он головоломку не позориться перед новиком. Хватит и двух раз.

— Саин, с вашего дозволения мне пора, — вежлив унгриец.

— Да, да. Конечно, — не противился канцлер тактичному юному противнику и проводил Колина до двери. — Надеюсь это не последняя наша баталия?

— Уверен, — согласен унгриец сойтись за доской.

Латгард долго стоял на середине комнаты, в некоторой растерянности и сердитости. Ощущение соприкосновения с нечто фатальным, неизбежным, разрушающим тревожило и беспокоило. Гость ли тому виной или он сам? Канцлер попытался припомнить, о чем они говорили за игрой. Вроде бы о всяких пустяках, о незначащих мелочах. Но что-то же было? Произошло? Что-то ускользнуло от него, пока он безуспешно пытался выиграть. Мысли сами собой как по кругу возвращались к унгрийцу. И Аранко. Если ему неинтересна карьера, для чего он при дворе? Или он представляет чьи-то интересы? Как контесс Илльз? Откуда у него деньги, что он столь уверен в состоятельности обеспечить надлежащее содержание баронессы? Или кому-то надо чтобы девочка заняла более высокое положение? А почему не допустить что она при Серебряному Дворе в качестве страховки Поллака?

Вопросы теснились, выстраивались в шеренги, ряды и баталии. Хуже с ответами. Их непозволительно мало. Вернее их нет.

«Что прикажите думать? И что прикажите делать?» — принялся расхаживать Латгард, что могло означать возрастающую степень беспокойства.

Канцлер вторично прогнал в памяти сегодняшнюю встречу. От начала до последнего мгновения пребывания унгрийца в его комнатах. Не наговорил ли ему чего лишнего, не выдал ли чьих секретов? Но ведь не обязательно выдавать. Достаточно указать направление куда двигаться. И у него смутные подозрения, он так и сделал. Сам не заметив как. Если произошло именно это, следует ожидать много необычного. И весь нажитый опыт придворного подсказывал, чем необычное обычно заканчивается. Кровью. И не малой.

— Что же я ему сболтнул? — никак не мог сообразить Латгард и вспомнить это действительно важно.

10

«…Порой малым шагом пройдешь большее расстояние, нежели загоняя быстрого коня. При условии достаточности времени шагать помалу.»

От полудня минул час. В непогожей сырости растворялось унылое бренчание звонниц. Дождь капризничал, то лупил во всю дурь, то еле капал. Подгадывая затишье Колин не промокнув, добрался до школы мэтра Жюдо. Человек, обучающий правильно держать меч, достоин всяческого внимания. Достоин ли он уважения, предстояло выяснить.

Арль Жюдо жил в Замостье, на Слонах. Слонами называли три величественные арки, установленные в честь короля Мурага, объединителя Эгля. Как аллегорические гиганты поддерживали незыблемое божественное мироздание, так мраморные арки символизировали нерушимость наследия славных предков.