Дозоры

Жезлы я отдал Алишеру, он молча спрятал их в нагрудный карман рубашки. Они торчали оттуда словно экзотические авторучки от какого-нибудь «Паркера» или «Монблана», столь же изысканные на вид и почти столь же смертоносные. Почти — потому что от росчерка чьего-то начальственного пера погибло все-таки гораздо больше людей, чем от всех боевых жезлов.

— Я посплю, — сказал я Алишеру.

Алишер некоторое время молчал. Джип медленно пер в гору по каменистой тропе, которую куда чаще форсировали на ишаках, чем на четырех колесах. Свет фар метался слева направо и справа налево, выхватывая то темную пропасть, на дне которой шумела река, то крутой скалистый склон.

— Поспи, — сказал Алишер. — Только линии вероятности глянь. Дорога больно плохая.

— Я вообще не рискну назвать это дорогой, — согласился я. Прикрыл глаза и посмотрел в сумрак. В ближайшее будущее, куда вели извилистые, переплетающиеся линии вероятности.

Рисунок мне не понравился. Слишком много было резко обрывающихся линий, кончающихся на дне ущелья.

— Алишер, останови. Ты слишком вымотался, чтобы ехать в горах по темноте. Подождем до утра.

Алишер упрямо покачал головой:

— Нет. Чувствую, спешить надо.

Я это тоже чувствовал, поэтому спорить не стал. Предложил:

— Давай я сяду за руль?

— Не думаю, что ты бодрее. Антон, встряхни меня немного.

Я вздохнул. Не люблю я это — с помощью магии прогонять сон и усталость, обострять восприятие. И даже не из-за негативных последствий, нет их, отоспался как следует — и все хорошо. Тут беда другая: очень скоро перестаешь полагаться на обычное восприятие, начинаешь все время ходить с подпиткой магической энергией, все время бодрый и заводной, будто больной МДП в маниакальной фазе. И все-то у тебя в руках спорится, и в любой компании ты желанный гость, весельчак и балагур. Но рано или поздно ты к этому привыкаешь, тебе хочется быть еще активнее, еще остроумнее, еще энергичнее. Ты увеличиваешь поток Силы, стимулирующей твои нервы. И так все длится и длится, пока ты не обнаруживаешь, что всю Силу, которую способен перерабатывать, тратишь на искусственную бодрость. И остановиться уже просто страшно.

Магическая наркомания — она ничем от обычной наркомании не отличается. Только болеют ею одни лишь Иные…

— Встряхни, — попросил Алишер. Остановил машину, поставил на ручник, откинул голову назад, закрыл глаза.

Положив одну ладонь ему на лицо, а другую прижав к коротко стриженной макушке, я сосредоточился. Представил, как поток Силы, идущий через мое тело, начинает просачиваться через ладони, впитывается в голову Алишера, холодным огоньком пробегает по нервам, искрами перепрыгивает по синапсам, встряхивает каждый нейрон… Никаких специальных заклинаний не надо, работа идет на чистой Силе. Тут самое важное — хорошо представлять себе физиологию процесса.

— Хватит, — сказал Алишер посвежевшим голосом. — Хорошо-то как. Пожрать бы только.

— Сейчас. — Я перегнулся через сиденье в багажное отделение. Предчувствия меня не обманули: там стояли два ящика с колой в пластиковых бутылках и несколько коробок с шоколадными батончиками. — Колу будешь?

— Что? — воскликнул Алишер. — Кола? Буду! И батончики буду! Боже, благослови Америку!

— Не слишком ли много за изобретение очень сладкого лимонада и очень калорийных шоколадок?

Вместо ответа Алишер ткнул пальцем в кнопку проигрывателя. Через секунду из динамиков донеслись ритмичные аккорды.

— Тогда еще за рок-н-ролл, — невозмутимо ответил он.

Некоторое время мы ели батончики, запивая колой. Все Иные — сладкоежки поневоле. Афанди, не прекращая похрапывать, зачмокал губами и протянул руку. Я вложил в украшенные кольцами пальцы батончик, Афанди сжевал его, словно бы даже не просыпаясь, и снова захрапел.

— К трем часам ночи будем на месте, — сообщил Алишер. — Станем дожидаться утра?

— Ночь — наше время, — ответил я. — Разбудим старика Рустама, ничего. Он и так не перерабатывает.

— Странно это, — заметил Алишер. — Необычно. Что ж он там, отшельником живет, в пещере?

— Ну почему… — Я подумал немного. — Может, коз пасет или баранов. Или пасеку в горах держит. Или метеостанцию.

— Или обсерваторию, за звездами наблюдать… Что за странное колечко ты Афанди надел?

— Ты про то, с рубином? Защита от вакуума.

— Экзотично. — Алишер присосался к бутылке. — Я и не припомню случая, чтобы Иной погиб от вакуума.

— А я помню.

Несколько секунд Алишер молчал, потом кивнул и сказал:

— Извини. Не подумал. Ты все еще переживаешь?

— Мы были друзья… почти. Насколько это возможно для Светлого и Темного.

— Не просто Темного. Костя же был вампиром.

— Он не убивал, — просто ответил я. — И не его вина, что он вырос не человеком. Вампиром его сделал Геннадий.

— Кто это?

— Родной отец.

— Вот скотина, — с чувством произнес Алишер.