Драгоценность черного дракона (СИ)

За спиной раздался короткий вскрик и злое шипение, спину словно ошпарило кипятком. Где-то рядом донеслись ещё крики — но куда более истошные, и туман немного развеялся, открывая страшную картину. Около двадцати стонущих изломанных тел. Несколько айтири, но, в основном, маги и полукровки. Рядом с ней, зажимая огромную рваную рану в боку, навзничь лежал Илинар. Тот самый полукровка с ненавистью во взгляде, который когда-то — казалось, в другой жизнь, приходил к ним с обвинением вместе с Иландером Скоури. Эту рану ему нанесла она, а вот оттаскивали нападавших уже несколько алькон, возглавляемые Гирьеном и Кариньяром. Потемневшие глаза бывшего повелителя, обожгли, словно заглядывая в душу.

Как она могла, даже под чужим влиянием, стать настолько малодушной? Быть может, ей и правда здесь не место? Мысли разъедали сильнее любой боли. Как она могла подумать хоть на миг, что их оставили без поддержки?

Руки онемели настолько, что она просто их не чувствовала. Казалось, ещё несколько минут — и от-ха просто выпадет из пальцев, или она не сможет её поднять. Но, когда начало казаться, что все так и будет, пение резко оборвалось, зазвенев, переливаясь, на одной ноте.

Альконы были словно еле живыми, бледными серыми тенями на фоне пылающих кругов и узоров. Пламя у алтаря взвилось в ввысь, образуя сверкающую белую арку. Это все? Все закончилось? Сердце тревожно сжалось, когда Кинъярэ шагнул вперед, прямо к пылающему божественному огню, у которого они уже два раза приносили клятвы — ученическую и брачную.

— Идем за мной, душа моя.

И она пошла, не смея поднять глаз. Даже в самом жестоком бреду она бы не подняла на него руку, но сердце обжигал стыд. Казалось, не смотря на все заслоны, мужчина легко уловил её настроение.

— Забудь все, что было. Ты уже сделала гораздо больше, чем требовалось.

Прохладная ладонь сжала её собственную. Ещё шаг, второй. Она чуть прижмурилась, идя вслед за ним прямо в пламя, но то не опалило, лишь обрисовало ласково фигуры, щекоча мягкими языками, метнуло искры — и вот они уже стоят внутри круга, отделенные эти пламенем от других.

Она подняла голову — и замерла, чувствуя, как вспыхивает румянец на щеках. Темная хламида Кина исчезла, как и её собственная. Они стояли вдвоем, совершенно обнаженные, и жадный взгляд алькона ласкал тело тягуче и сладко, словно перышко.

— Ты как всегда прекрасна, моя ириссэ. Но, когда родишь мне ребенка — ты будешь ещё красивее. Девушка, женщина, дракона. Ты моя в любых ипостасях и обликах, во всех мирах. Ты помнишь об этом?

Дрожь в руках и шум в голове. От-ха давно уже растворилась, а тело ныло от боли и усталости, поэтому она без сомнений шагнула в его объятья.

— Ты доверяешь мне? — задумчивый, странный взгляд.

— Да, тысячу раз да, — в этом она могла быть уверена, только в этом. Вот она не стоила его доверия, его любви…

— Забудь эти мысли, — руки легли на плечи, спустились ниже, лаская, — нет никого, кроме нас двоих, ничего, кроме нашего желания. Жизнь есть Смерть, а Смерть есть Жизнь. Одно невозможно без другого и они едины, как будем едины и мы.

Горячая ладонь скользнула по спине, заставляя выгнуться от ласки, сухие губы впились жадно, отчаянно, горько. И она не успела понять, не успела толком осознать, отчего в голову пришли именно такие мысли, отчего она решила, что он прощается, когда что-то кольнуло в сердце.

Опустила голову, замерев. Они, как две бабочки, были наколоты на одно обоюдоострое лезвие, но больно не было. Совсем. Пришло понимание происходящего, необходимости этой последней жертвы, которая отворит врата. Не одна шагнет за этот порог — с ним, кто любил её больше власти, больше жизни.

— Люблю тебя, — шепнула, последним усилием обвивая его шею, притягивая ближе, сердце к сердцу, не замечая текущей крови.

Мир вокруг содрогнулся, полыхая огнем. Словно сами небеса разверзлись, а небо упало на землю. Ткань мироздания затрещала по швам, заколебалась, переворачиваясь, вмещая в себя новую, призванную в этот мир Силу.

Два тела упали навзничь, но белое пламя подхватило их, закружило, завертело, укладывая на алтарь.

* * *

Арка налилась светом — белым, беспощадным, и с громким треском растворилась в воздухе, оставляя вместо себя двоих — высокую золотоволосую женщину с букетом маков в руке, и темноволосого мужчину с темными провалами глаз и пылающей фиолетовым от-ха в руке. Брат и Сестра Смерть пришли в этот мир. Снова — спустя столько лет заточения и почти абсолютного забвения. По залу разлилась сила — манящая, резкая, с привкусом асфодели и лилий, с ароматов вереска на губах, смешанного с кровью. Один за другим опускались на колени присутствующие в зале альконы — а кто-то и вовсе не мог найти в себе сил, чтобы приподняться, упорно возясь на полу.

- Дети… — голос женщины прозвучал глухо, отчаянно, словно она старалась скрыть свои слезы, — дети мои! Букет маков взвился лепестками, укутывая все и всех покрывалом, врачуя раны души и тела.