Драгоценность черного дракона (СИ)

Он подошел ближе, к краю каменной громады, стараясь её не коснуться. Прикрыл глаза, выравнивая дыхание. И со всей силы вогнал кинжал в центр пульсирующего фиолетового узора на женской груди. В самое сердце. И тут же отступил прочь.

- Для Детей Госпожи нет иного пути вернуться на свою тропу, кроме как умереть… Смерть — наша жизнь, наше возрождение, наше начало и конец.

Теперь все зависит только от неё.

Сила взметнулась, выплескиваясь в пространство. Загорелись ярко-синим светом руны алтаря, пряно-острый вереск сменился горьким миндалем, кружа голову. Медленно, словно застывая в каждой минуте, текло время, и Кинъярэ уже успел подумать о том, что вот, проклятье, упустил последний шанс, когда фигурка на алтаре дрогнула, сотрясаясь от кашля. Алькон не двинулся с места, зная, что это ещё далеко не конец, только не сводил взгляда с древнего алтаря. И не пропустил момента, когда веки приподнялись, и на него в упор посмотрели фиалковые глаза с четырьмя зрачками, что слились в миг в одну вертикальную щель.

Работы будет много, молодые альконы вспыльчивы, эмоциональны и нестабильны. Но пока ты жив — исправить и изменить можно все.

Глава 6. Дитя Смерти

Жизнь недалеко ушла от своей сестры Смерть. В конце концов, именно от неё умирают.

Записка в кабинете Первого алькона

Она плыла в прохладном мареве, укутывающем с ног до головы. Хотя… разве сейчас у неё была голова? Вовсе ничего не было, ни раздирающих душу сомнений, ни яда чужой навязанной любви, ни ненависти, ни недоверия. Да и физической боли не было. Тишина, покой и тепло. Всегда бы так. Вечно. Счастье укутало с ног до головы, хотелось смеяться и мчаться сквозь появляющиеся вокруг белые искорки вперед, кружась и ликуя.

Она не помнила в этот момент ни своего имени, ни прошлого, ни… Да ничего. И помнить не хотелось — отчего-то казалось, что не было там, в оставленной жизни, ничего хорошего. Иначе как бы она здесь оказалась? И где это — здесь?

Белые искорки вокруг стали увеличиваться, растекаться в разные стороны потоками — но все они смыкались где-то вдалеке, в одной точке. Она тоже направилась туда, влекомая общим порывом. Оглядываться по сторонам — скучно, да и страшновато как-то — только пугающая темнота и пустота — и едва заметные тени на грани. Сколько прошло времени — искорка не знала — только в какой-то момент оказалась у мерцающих серебристо-серыми узорами высоких врат, у которых стояло двое стражей — высоких белокожих воинов с длинными острыми косами. Или серпами? Она не помнила, откуда всплыло это название — просто приняла, как данность. Уже хотела было прошмыгнуть в ворота вслед за другими искорками, когда её поймали.

Ладонь с заостренными когтями медленно подхватила, поднося прямо к глазам воина.

- Откуда ты здесь, дитя? — спросила среброкосая тварь изумленно, показывая острые клыки.

- Она не понимает. Кажется, память заблокировалась, — озабоченно заметил второй.

- Она совсем маленькая, мне казалось, что в Мире наши дети больше не выживают в рабстве.

- Нет, она не оттуда, — задумчиво отозвался второй, потирая лоб.

- Из другого мира…

- Первый провел ритуал пробуждения, видимо, на свой страх и риск.

- Драгоценнейший всегда отличался изрядной самоуверенностью.

Серая мгла у ворот вдруг рассеялась, выпуская ещё одно лицо — высокую статную женщину с длинными заостренными когтями. Она усмехнулась уголками губ, склоняя голову на бок. В темных провалах глаз мелькнули и пропали темно-синие огни.

- Итиран, Наильран, дайте-ка мне малышку, — приказала, не переставая цепко смотреть.

И, когда стражи с поклоном повиновались, легко подхватила мерцающую душу, покачивая её на ладонях и что-то тихо шепча.

- Ей пора домой, — бледные губы чуть дрогнули в подобие улыбки, — дитя и так задержалась у нас, ей пока рано все это знать и видеть. Наиль, верни её душу назад в тело и пробуди кровь, я даю свое позволение.

- Значит ли это, что скоро мы сможем вернуться в тварный мир? — страж напрягся, чуть затрепетали крылья носа, загорелись глаза, застучал по ноге длинный хвост.

- Думаю, осталось недолго ждать. Кин-нэ умница, он уже почти все подготовил. Осталось немного, и моя сила вновь вернётся в мир, — длинные тонкие пальцы с силой сжали воздух, словно в попытке кого-то задушить. — И больше никто, никогда не посмеет тронуть моих детей, — последние слова буквально прошипел уже мужчина — высокий, темноволосый, но с такими же, как у большинства альконов, ярко-фиолетовыми глазами.

Стражи переглянулись. Если вместо Милосердной Матери явился Карающий Отец, значит, кому-то придется несладко. Но сначала надо было выполнить поручение Госпожи.

- Стой, — властно приказал мужчина. Он уже был совсем рядом, обдавая терпкой горечью миндаля и едва уловимым запахом асфодели. Ладонь великой сущности коснулась маленькой души, ставя ей невидимую метку. — Теперь ей будет легче освоить свою силу, да и кое-каких знаний и умений я подкинул…