Драгоценность черного дракона (СИ)

Сай резко высвободился, прислонившись к стене и стараясь успокоить разбушевавшиеся чувства. Он знает? Догадывается? Берет на слабо?

— Ты и сам прекрасно знаешь, сын. Скажи одно, ты…полноценный? Такой, как они?

Как о щенке говорит!

Ненавидящий взгляд в ответ. Тихий, едва заметный выдох — и его вздергивают за шкирку, а жесткая ладонь стискивает горло.

— Упрямый поганец. Ты всегда своей глупостью портил мне все планы, словно специально мечтал сложить голову на плахе, вопреки всем моим усилиям.

— Усилиям? — злоба кипит, разрывает изнутри, смотря бешеными драконьими глазами. — Это каким же? Тем, когда вы кинули меня подыхать, заблокировав силу? Или, когда позволяли братцу надо мной измываться?

Чужое — и в то же время безумно родное когда-то лицо совсем близко. И ещё страшнее от того, как же они похожи. Его отпустили так же быстро, как и схватили, буквально отшвырнув. Силен. До сих пор.

— Если ты глуп, — презрительный взгляд, — я бессилен что-либо объяснить, сын. Я спас тебе жизнь.

Он сумасшедший?

— Ты поймешь это когда-нибудь. А пока… — неуловимая угроза в голосе, — я жду ответа. Или мне скинуть твой морок?

Что здесь происходит? По коже пробежал лед. Спина взмокла.

— Я… — как он ненавидел свою слабость в этот момент! Почему он никогда так и не сможет не повиноваться этому приказному тону? — да. Такой же… как… они, — выдавил сквозь зубы.

— Тебя признали?

Чужая сила давит.

— Дааа-сссссс.

Это почти больно.

Все пропадает вдруг, внезапно.

— Ну вот, — спокойный, прохладный голос Азгара спускает на землю похлеще пинка, — а ты боялся. Это очень хорошо сын. Я надеялся на такой исход.

Он… что?

— Только ты сможешь спасти эту несчастную страну и искупить моё безумство. Знаю, ты, да и не только ты, мечтаешь видеть меня мертвым. Твоя мечта скоро сбудется, — он говорит спокойно, как о какой-то обыденной вещи, — передай ему одно — беда гораздо ближе, чем он думает. Все вокруг — пешки, и они играют под одну дудочку. Это тень… — лицо мужчины исказилось от внезапной боли, задрожала рука, губы бессмысленно зашевелились, не издавая ни звука.

Рука вдруг до боли впилась в запястья Сая.

— Он — только тень. Но он везде… всюду, одержимый ненавистью… а я… ошибался…

Он замолчал, словно пережидая сильнейший приступ боли.

Янтарные глаза снова смотрели ясно и остро, обжигая своей силой.

— Не я здесь его враг. Скажи ему, — почти требовательно. Почти умоляюще.

А потом Азгар резко отворачивается — словно стремясь скрыть слабость — и снова в стене появляется контур двери.

— Иди, — слабо, но все уверенней, — иди и будь осторожен! Ему нужна кровь Высших! Их мучения. И их смерть.

Никогда ещё он так быстро не уходил — и старался не думать, что это больше напоминает бегство. Мысли мешались, перескакивая с одной на другую. Сквозь ненависть — привычную, въевшуюся в кровь, проступала растерянность.

Ненавидеть этого человека было привычно так же, как дышать. Но попытаться его понять… пересмотреть свое отношение к происходящему… это было гораздо сложнее. Но только настоящий правитель поставит истину выше своих чувств.

Мать… он почти не помнил её и не испытывал к ней особой любви, хоть и жалел. Почему? Она бы с радостью удавила ублюдка, ненавистный плод нескольких ночей, напоминание об её ошибке. Благодаря ирру этого сделать не получилось и он живет. Живет благодаря тому, кого ненавидел всю свою жизнь… а теперь тот говорит, что пытался его спасти. От кого?

Он задыхался в этом дворце, он сжимал кулаки, видя презрительные взгляды слуг и придворных. Мог ли он ещё хоть что-то изменить? Спасти их от их же ошибок? Вопрос теперь в другом — действительно ли он хотел их спасать? Да, править мертвецами не так уж интересно… так что, видимо, придется. Но кое-кто все равно поплатится…

Глаза замершего мужчины ярко блеснули — и скривившийся слуга шарахнулся в сторону, уронив поднос. Загрохотали, раскалываясь на осколки, бокалы из тонко-звонкого хрусталя.

— На Иландера Скоури совершено покушение. Сейчас следователь в тяжелом состоянии, его забрали сородичи, отказавшись доверить человеческим магам. Похоже, они что-то подозревают.

Тихо произнесший эти слова неприметный худенький парнишка уже исчез, а Сайнар с трудом разогнул сведенные судорогой пальцы, на которых поблескивали хищные когти.

Кто-то перестал прятаться и начал убирать мешающие ему фигуры в открытую. Тем забавнее будет сыграть с ним на собственном поле.

Глава 17. Покушение

Чья-то смерть — это всегда промах. Особенно, если покушение все-таки не удалось.

Из записок Палача альконов, Дьергрэ