Драгоценность, которая была нашей

На какое-то время он ушёл в свои мысли. Потом, резко отодвинув от себя недопитый кофе, встал и отдал Льюису приказание:

— Иди и найди мне Ашендена. Я буду в баре.

— А вот и мы! — произнёс Джон Ашенден.

Это было двадцатью минутами позже, и Морс решил (настоял), что его временный штаб должен быть перенесён из салона «Ланкастер» в более постоянное место, а именно в боковой зал «Чаптерс-бара». В течение нескольких минут он дотошно допрашивал Ашендена о телефонном разговоре с Кемпом и попросил его изложить всё в письменном виде, как можно подробнее, насколько он помнит содержание. А теперь Ашенден сидел, откинувшись в кресле, скрестив длинные ноги, и, чуть прищурившись, наблюдал за тем, как Морс, взяв у него листок, принялся читать восстановленный разговор:

К. Я задерживаюсь на Паддингтоне, Джон.

А. Да вы что? Что случилось?

К. Опоздал на поезд, но сяду на поезд в 13.30 и буду с вами в четверть четвёртого, самое позднее. Извините, что подвёл вас. Очень жаль, да ещё пропустил хорошее шерри и ленч. Ради Бога, извините, извините, извините, Джон!

А.

Ну, что вы, на этом мир не кончается, во всяком случае, не совсем! Я сделаю всё возможное, чтобы сгладить это, и, конечно, поставлю вашу группу в известность. Проблема в том, что я изменил время на без четверти три.

К. Я страшный зануда, это я знаю.

А. Бывает хуже. Заказать вам такси со станции?

К. А стоит ли?

А. Отыграем десять минут.

К. Ладно. Буду к трём.

А. Я позвоню в службу такси, если у вокзала не окажется машины.

К. Большое спасибо.

А. Постарайтесь не пропустить следующий!

К. Не беспокойтесь. Да, прежде чем повешу трубку, не могу ли я перекинуться парой слов с Седриком, если он рядом?

А. Он здесь. Сейчас позову, не вешайте трубку!

— Довольно неплохо пишете, — одобрил Морс, прочитав листочек во второй раз и не сделав ни одного замечания по поводу грамматических ляпсусов. — Вы должны попробовать сочинять книги, только не ленитесь.

— Излагать факты, инспектор, — это не книги писать. Можете спросить эту проныру Роско, если не верите мне! Она сидела рядом с телефоном, а она ничего не пропускает.

Морс улыбнулся этому простенькому трюку оппонента. Но при этом чувствовал, что те несколько минут, что прошли после того, как Ашенден закончил разговор с Кемпом, вполне могут оказаться самыми важными в цепи событий, которые в конечном итоге закончились убийством. Он продолжал задавать вопросы Ашендену:

— Значит, вы крикнули мистеру Даунсу, чтобы он подошёл к телефону?

— Я подошёл к мистеру Даунсу.

— Но он не захотел разговаривать с доктором Кемпом?

— Этого я не знаю. У него барахлил слуховой аппарат. То и дело начинал свистеть.

— А он не может слышать без него?

— Не знаю. Возможно, нет. Я помню, слышно было очень плохо, приходилось крепко прижимать трубку.

Морс посмотрел на Льюиса, у того чуть-чуть самодовольно приподнялись брови.

— А вы не могли только думать, что это доктор Кемп, сэр? — продолжал Морс.

Но Ашенден решительно покачал головой:

— Нет! Я на девяносто девять процентов уверен, что это был он.

— А Шейла, миссис Уильямс, она разговаривала с ним тогда?

— Да. Но вы очень точно выразились, инспектор. Она говорила с ним. Но когда она заговорила, он повесил трубку. Так что он практически не разговаривал с ней, во всяком случае, так она сказала мне.

— О!

— Пока что у нас есть только его слова об этом, — проговорил Льюис после того, как Ашенден удалился, — Как мы с вами говорили, сэр, если это не был Кемп, тогда у нас имелись бы совсем другие временные рамки, правильно? Целая куча алиби, которые не стоят ни гроша.

Морс задумчиво кивнул:

— Да, согласен. Если Кемп был уже мёртв в половине первого…

— А ведь был ещё кто-то, кто слышал его, сэр.

— Неужели?

— Женщина на коммутаторе, которая приняла звонок.

— Она не узнала бы его голос, Льюис! Каждый день у неё тысячи звонков…

— Да если бы у неё была хотя бы сотня, можно было бы сказать, что она трудится, как пчёлка, сэр!

— Давай её сюда!

Селия Фримен оказалась куда полезнее, чем даже могли желать Морс с Льюисом. Особенно Морс. Потому что, едва он начал смотреть на вещи под совершенно другим углом, едва ему стало казаться, что он видит просвет в облаках, до сих пор скрывавших солнечные лучи, как телефонистка с коммутатора не оставила камня на камне от каких-либо надежд на продвижение вперёд, причём такое решительное, достаточно ей было только просто сказать, что она очень хорошо знает Теодора Кемпа. Прежде чем перебраться через улицу в «Рэндольф», она пять с лишним лет проработала в Эшмолеане, причём последнее время фактически работала на доктора Кемпа, впрочем, как и на других сотрудников музея. Больше того, доктор Кемп написал ей рекомендацию, которую потребовали на новом месте работы.

— Ну конечно же, инспектор! Звонил доктор Кемп, прошу вас, поверьте мне! Он ещё спросил: «Селия? Это вы?» — или что-то в этом роде.

— Мистер Ашенден говорил, что было плохо слышно и мешал треск.

— Он так сказал? Вы меня удивляете. На одном или двух добавочных может быть не очень хорошая слышимость, но никакого треска не бывает. Особенно после того, как установили новую систему.