Драгоценности Парижа [СИ]

— Ви, месье Д, Арган, еще мон ла пистоль, мон ла сабла.

Девушка поочередно выдергивала оружие из-за дверного проема, негромко им постукивая, складывала на крыльце. Последними поверх кучи легли кожаные кошельки с пыжами и пулями.

— Там золото, мало, — она махнула рукой в сторону леса, брезгливо поджала губы.

Дарган не знал, что делать, он подумал о том, что редкая станичная скуреха решилась бы на безрассудный шаг — ночью, когда вокруг стреляют, подкрасться к убитым, снять с них оружие и затащить его в избушку. Переступив с ноги на ногу, он смог лишь промычать:

— Ладно, любая ты моя, я в долгу не останусь.

Стараясь не хрустнуть веткой, Дарган змеем скользил вдоль деревьев, он хорошо запомнил то место, откуда раздался выстрел, знал наверняка, что бандиты вряд ли предпримут новую попытку нападения, опасаясь засады. Они предпочтут переждать, чтобы утром, когда будет светло, поймать путников на оплошности. Где-то рядом послышался говорок ручейка, горло продрал сухой ком, он вспомнил, что с тех пор, как подъехали к келье отшельника, прикоснулся к баклажке один раз, и то, когда в перерывах между нападениями удалось перекусить. Подумал, что надо бы набрать воды и для спутницы. Дарган зачерпнул пригоршней влаги, ощутил, как прокатилась по телу живительная прохлада, он наклонился и стал пить ее как лошадь — всасывая в себя струями. Между кронами деревьев просыпались звезды, от их свечения ручей казался свитым из бесконечных серебряных веревочек. Внимание привлек темный предмет, он присмотрелся и узнал раненного разбойника, так и не осилившего оторвать лицо от воды. Пистолета с кинжалом при нем не нашлось, значит, стрелял бандит, которого Дарган не тронул.

Где-то далеко послышалась какая-то возня, через время хруст повторился. Или по лесу пробирался крупный зверь, или казаку повезло обнаружить стоянку разбойников. Он перехватил ружье, сунулся в темноту, высоко отрывая подошвы от земли. Идти пришлось долго, на другой стороне просеки возле костерка кружком расселись пятеро ловцов удачи — вероятно, подходили оставленные в засаде члены банды. Тот, что был в оборванном сюртуке, поигрывал казачьим кинжалом. Несмотря на снова увеличившееся количество бандитов, сердце у Даргана радостно забилось, кинжал для него являлся частью жизни. Он притаился за кустарником, проверил оружие, готовясь к броску.

— Як не смогли? — донесся возмущенный голос одного из разбойников. — Их проихало тильки двое — солдат, та с ним кралева у шалварах.

— А где був ты, у засади? — огрызнулся сидящий напротив бандит. — Сам бы в ту драку и влиз.

— Може путников не двое? Мы зустричали с того конца, а до них привалило з другого.

— Може так.

— С другого конца нес вахту Збышек.

— А де вин?

— Хтось его… Почти всех положили.

— Кажись, та кралева не дивчана, а хлопец, я у няе пистоль падсматрел.

— Яка разница, все равно двое…