Дракон 2. Назад в будущее

Некоторое время все молчали, и Чижикову показалось, что Ника заснула. И он подумал: странно, если у нее тоже есть таинственный предмет, то отчего глаза Ники — одинаковые, голубые? Правда, Алексей Борн говорил, что цвет глаз можно скрыть контактными линзами! Есть о чем подумать на досуге.

— Слушай, Федор, — придвинулся Котя к Сумкину поближе, — я не очень понял, за кого нас этот Лю Бан принимает. Почему помогает?

— Понимаешь, старик, — Сумкин от души затянулся, — в империи сейчас плохо, неспокойно, это раз. Знамения всякие. Помнишь, Лю Бан нам про дракона сегодняшнего рассказывал, который в озеро сиганул, рыгая огнем и дымом? Он ведь лично туда примчался, распорядился алтарь ставить, чтобы как следует помолиться дракону.

— Так это же был наш самолет!

— Ты только Лю Бану про самолет не говори ничего, ладно? Воздержись для ясности. Дракон это был, старик. Дракон! Вот ты как думаешь, часто драконы среди бела дня шастают? Правильно, очень редко. И для местных это — знамение головокружительной важности, свидетельство, что устои известного мира со страшной силой сотрясаются, вон, уже и драконы разлетались. Так что люди с мозгами начали задумываться о будущем, и Лю Бан, кажется, из них. Теперь дальше…

Тут Федор вдруг скривился и осторожно дотронулся до щеки.

— Что случилось?

— Да в зуб вступило, понимаешь. Че-е-е-ерт… — Сумкин замер. — Надо же, отпустило. Вот гадство! Только же лечил, перед самым отлетом. Так о чем бишь я? А! Так вот. Мы пришли в компании крайне благовещего зверя мао, который сейчас нажрался и дрыхнет без задних ног. Это два. То есть мы — или приятели зверя, а значит, существа необычайные и выдающиеся, или этот зверь — сам наш приятель и спутник, и тогда мы ну очень крутые. Типа бессмертных небожителей, посетивших бренный мир в его минуты роковые. К ним все тянутся, с ними все хотят дружить. Еще бы! И потом, сколько я помню, у Лю Бана к этому времени уже возникли определенные трения с властями. Он каких-то преступников то ли упустил, этапируя к Великой стене, то ли отпустил. Это три. И вот, мой дорогой друг, в дом к Лю Бану заваливаются трое, с виду странные, при них — благовещий зверь, которого они за ушком запросто чешут. Ты бы вот что подумал?

— Ну-у-у, я даже не знаю, — протянул Чижиков. — Наверное, что мы посланцы Неба?

— Вот и я не знаю. И очень хочется верить, что мы все-таки выглядим посланцами, а таковым надо помогать. Хотя не исключено, что сейчас дверь распахнется, и сюда ворвутся ароматные амбалы из местного околотка. Повяжут нас к такой-то матери, включая драгоценного кота.

И тут в дверь постучали.

— Начинается, — тихо простонал Сумкин, поспешно гася сигарету и кидаясь за амулетом-переводчиком. — Ника! Ника! Хватай своего попугая скорей!

Девушка едва успела: в дверь уже просунулся Лю Бан. Лицо его выражало крайнюю степень волнения.

— Досточтимые господа! Благовещий зверь мао! Прибыли императорские гвардейцы, — быстро говорил смотритель. — Мне, ничтожному, неведомы те могучие силы, которыми вы обладаете и какие можете призвать себе на помощь, но, быть может, вы сочтете возможным спешно покинуть пределы города, не чиня никому лишнего вреда?

— Мы и не собирались чинить кому-либо вред, — заверил Лю Бана Сумкин, пальцем поправляя очки. — Все наши помыслы направлены на благо народа.

— Достойные, достойные слова, господин Сыпокэ! Ваш слуга и в мыслях не допускал иного, но гвардейцы…

— Мы понимаем, — пришел ему на помощь великий китаевед. — Гвардейцы, послушные долгу службы, могут впасть в заблуждение и…

— Верно, верно! — закивал Лю Бан. — Не угодно ли вам будет принять от меня эти скромные мечи, немного провизии, а также моего верного слугу Суня Девятого, каковой и выведет вас скрытно за пределы города? Вы найдете приют в заброшенном горном храме, а я, ничтожный, присоединюсь к вам завтра, как только смогу. Сейчас же мне нужно встретить десятника гвардейцев подобающим образом.

Лю Бан исчез, а место смотрителя в дверном проеме занял уже знакомый путникам мальчик-слуга. В руках он держал плетеную корзину и продолговатый тяжелый сверток.

В свертке обнаружились два прямых меча в изукрашенных бронзовыми чеканными бляшками ножнах. Сумкин даже языком прищелкнул, явно прикидывая, как бы упереть эдакую редкость с собой — в качестве сувенира. Чижиков же принял меч со смешанными чувствами: с одной стороны, он полтора года своей жизни посвятил фехтованию на бамбуковых палках, и ему это даже нравилось; с другой — что такое меч, когда уже придуман автомат Калашникова?

— Сюда, — сказал мальчишка и, перехватив корзину поудобнее, первым шагнул в темноту.

— Благовещий зверь! — позвал Котя.

Шпунтик покорно затрусил следом.

Свидание с кошачьим раем, похоже, откладывалось.

Они вышли во мрак переулка, и Сумкин чуть слышно чертыхнулся, ступив ногою в невидимое дерьмо. Остро запахло. Вокруг стояла полная тишина, лишь сзади, от центра города, неслись неразборчивые выкрики команд.

— Положите руку мне на плечо, — попросил мальчик Чижикова.