Дракон из Трокадеро

– И., В., К., С..-Л., наш Туретт проявлял неподдельный интерес к алфавиту… Это что, какой-то код? – предположил Жозеф.

Комиссар закашлялся.

– Пыль, нервы… Легри, чтобы объяснить, как среди бумаг Робера Туретта оказалась ваша визитная карточка, вам нужно будет превзойти себя в искусстве лжи, в котором вы большой мастер.

– Этот человек подошел ко мне в Большом дворце. Я дал ему визитку, потому что он художник-акварелист, к тому же, ему понравилась картина моей жены.

– Если не ошибаюсь, обнаженная мужская натура. Коллеги поделились со мной своим возмущением, они были шокированы этой похабщиной, которая меня тоже удивила, особенно со стороны столь изысканной дамы, как мадам Легри.

– Не думаю, что нагое мужское тело – в данном случае мое – может кого-то оскорбить. Но если вы на этом настаиваете, будь по-вашему. В свою очередь, обнаженная женская натура крайне редко вызывала возмущение, в противном случае музеи Европы не изобиловали бы пышнотелыми рубенсовскими нимфами.

– Давайте отвлечемся от изобразительного искусства и поговорим о совершенных на Выставке убийствах. Жду вас обоих в шесть часов у меня в кабинете в префектуре. Всегда к вашим услугам, господа.

Виктор вновь взгромоздился на седло, Жозеф опять за него ухватился. Он с большим трудом поднялся на холм Трокадеро и тут же потребовал устроить передышку. Они направились вдоль экспозиции Туниса. Прельщенные прохладой базара, они медленно фланировали среди лавчонок, то и дело окликаемые горшечниками, ткачами и жестянщиками, предлагавшими что-нибудь у них купить, пока, наконец, не уступили очарованию ресторанчика под открытым небом, где им подали чай с мятой, тарелку кедровых орешков и две порции пахлавы. Жозеф показал Виктору свои каракули и тот, схватившись рукой за подбородок, попытался расшифровать загадочный дневник Туретта.

– А ведь стиль-то сжатый. Так… Хорошо… Я так думаю, что Туретт был мозгом всей операции. Он сговорился с Дунканом Кэмероном, капитаном «Комодо», и Энтони Форестером, капитаном «Эсмеральды». Затем пристроил Исаму Ватанабе коком на «Комодо», направлявшийся в сенегальский порт Сен-Луи. Там что-то произошло. Некоего Л. убили, а Исаму бросили в Сен-Луи.

– Вы видели письмо, украденное Дагланом у Форестера?

– Да, я как раз собирался его перечитать. Л… Лакуто? Кто такой Лакуто?

– Затем, в море, – если вы в чем-то не согласны, можете меня перебить, – эти мерзавцы, вдохновившись историей с «Марией Селестой», устроили аферу. А в 1900 году, вместе с Туреттом и товаром, уже были в Париже, – продолжал Жозеф.

– С товаром? И что он собой представляет? Перья? Как Исаму добрался до Парижа? И какая ему была отведена роль? – спросил Виктор, допивая чай.

Поскольку Уолтер и Туретт были мертвы, опасность Кэндзи и Ихиро не грозила, по крайней мере до тех пор, пока они будут оставаться в своем убежище. Но это совершенно не мешало убийце посещать Выставку. Поскольку Даглан куда-то запропал, первым делом теперь нужно было перехватить шотландца.

Ровно в три часа Арчибальд Янг открыл ячейку 46 «Чердака Верцингеторикса». Он настолько остолбенел от изумления, что целых три минуты не мог сдвинуться с места, полагая, что стал жертвой кошмара. Но нет, это был не сон: ячейка действительно опустела. Несмотря на явную очевидность происходящего, он пошарил в ней рукой, чтобы убедиться окончательно. Арчибальд обнаружил, что в горле застрял ком, а сердце колотится как бешеное. Он бросился к конторке старухи, игравшей роль цербера.

– Там больше ничего нет! Меня обокрали! Вы слышите? Обокрали!

– Слышу, но никакой кражи не было, это ошибка. Вы просто дали свой ключ одному грубияну.

– Я? Сверьтесь со своими записями! Кто-то назвался моим именем!

Старуха ткнула пальцем в подпись, оставленную человеком, которого она прекрасно запомнила.

– Здесь написано ваше имя – «Арчибальд Дункан Кэмерон».

– Как он выглядел? Молодой? Пожилой? Француз?

– Невзрачный какой-то. В любом случае, у него был ключ от вашей ячейки, он мне его вернул.

Она открыла ящичек стола, погремела там связками и извлекла на свет божий ключ, как две капли похожий на тот, который держал в руке Янг.

– Это невозможно… – прошептал он. – Они все мертвы… Я не понимаю.

– Прошу прощения, сударь, но я должна забрать у вас ключ. Учитывая обстоятельства, я возьму с вас только половину суммы за аренду ячейки, пять франков двадцать пять сантимов.

Янг продолжал что-то бессвязно бормотать и качать головой, не выпуская из рук ключа, оставшегося для него единственным осязаемым утешением. Наконец он сунул его в карман, попятился к выходу, развернулся и ринулся к фиакру, не обращая внимания ни на старуху, ни на ее визгливые крики.