Дракон всегда прав (СИ)

И он, сделав большой шаг, поймал девушку и прижал к своей груди. Она плакала. Её слёзы смочили его рубашку. Он обхватил обеими ладонями её лицо. Провёл языком по солёным дорожкам на щеках:

— Милая моя, пожалуйста, верь мне. Мне нужна только ты. Я люблю только тебя. Что мне сделать, чтобы ты поверила?

— Разорви помолвку, — прошептала она. — Женись на мне. Я хочу умереть твоей женой. Я не хочу умирать курочкой. Пообещай, что разорвёшь помолвку.

Но увидев, что Алекс отрицательно качает головой, оттолкнула его:

— Отныне я буду спать одна.

— Нет, моя дорогая, — куда девалась нежность из его голоса? Спокойный властный тон господина. — Спать ты будешь рядом со мной. Малыш должен постоянно чувствовать, что его отец защищает и его самого, и его мать.

Теперь ей стало понятно, почему каждый раз она засыпала, будучи прижатой спиной к его животу. А его рука поглаживала её живот. И от этого простого жеста по всему телу разливалось тепло. Иногда она сама, интуитивно, когда снился плохой сон, брала его руку и прижимала к себе. И сразу все тревоги и печали покидали её.

С этого времени отношения между Машей и Алексом всё больше и больше накалялись. Он старался уйти от прямых вопросов. Всё реже и реже появлялся в спальне, чтобы не раздражать любимую женщину.

«Бескрылый, ищи, что происходит!»

«Не знаю, Алекс, но она обвешена кучей артефактов. Если ты не избавишься от них, мы её вскоре не сможем отследить».

Вскоре Алекс пропал на несколько дней. Вернулся он накануне своего дня рождения.

Маша встретила его радостная. Она бросилась на шею, целовала и обнимала, как будто не было тех ссор.

«Бескрылый, это были капризы беременной», — сказал он своему дракону.

«Нет, Алекс, это усыпляют твою бдительность. Или она не женщина, или я не дракон».

Наступила последняя ночь этого года дракона. Завтра он станет старше. Голубое марево втягивало девушку. Она обнимала его руками и ногами, целовала и лизала, царапала и гладила. Она купалась в его любви. Её неистовство было таковым, словно она проживала последний день и хотела получить всё сполна.

Он держал её в своих объятиях. Накануне Стася сказала, что у Маши раны от ожогов затянулись, но как врач она не рекомендует выпускать своего дракона даже на полсантиметра. И Алекс-человек сделал всё, чтобы Маша стонала под ним, умирала и возрождалась, просила о пощаде, и сама же потом атаковала.

Их ночь была бурной, их ночь была страстной. Их губы припухли от поцелуев. Низ животов ныл. А по венам носился безумный огонь желаний. Они так и уснули: в объятиях друг друга не разъединившись. Словно завтра их должны разлучить навсегда.

***

Маша проснулась поздно. Ей хотелось увидеть серые тучи, но солнце в этих краях редко пряталось за ширмой из облаков. И девушка вдруг поняла, что ей так не хватает предчувствия первого снега. Пышная зелень уже не радовала. Не хватало голубых искрящихся теней на снегу.

Алекса рядом не было. На столе стоял ещё завтрак, хотя пришло время обедать.

Леся уже крутилась рядом. Она вытащила заготовленную одежду монаха.

— Маша, тебя будет ждать дракон. Не бойся, это мой любовник. Он вывезет тебя за пределы Зоммера, в Центральную часть. Там тебя уже будет ждать врач.

— Зачем? — испуганно спросила девушка и прижала к ещё плоскому животу свои руки. Ей показалось, что она уловила под ладонью горошину. Ту самую горошину, которая потом превратится в яйцо.

— Маша, — укоризненно сказала Леся, — один укол, и ты спасена. Яйцо скинешь, и твоей жизни ничего не угрожает.

— Но я… Но я не хочу убивать его, — ответила она.

— Тогда он убьёт тебя. Я же для тебя старалась… — и, увидев замешательство девушки, добавила: — Хорошо, ты скажешь врачу, что хочешь сделать кесарево, когда яйцу исполнится девять месяцев. На этом сроке примерно и делают кесарево. Дальше драконята начинают приобретать крылья и у них вырастает хвост, и яйцо начинает расти. Ты мне верь.

Маша ничего не ответила, но для себя решила, что прежде чем согласиться на что-либо, она убедится, что малышу ничего не угрожает.

Ей надо в Хивернию. Там магии нет. Маша читала, что были случаи, когда зачатые драконами в Хивернии рождались обычными малышами. Из Центральной части она обязательно проберётся домой.

Девушка смотрела, как быстро темнело за окном. Алекс зашёл в спальню:

— С тобой всё в порядке? Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, почему ты спрашиваешь? Ты пошёл на праздник. Дай, поправлю ворот, — она подошла и дрожащими пальцами провела по вороту. Потом прижалась к нему, вдохнула его запах.

— Маша, что с тобой? Всё будет хорошо. Ты мне веришь? Я скоро вернусь за тобой. Мой вертолёт уже наготове, — и он ушёл.

— Он благородно поступает. Сам тебя отвезёт. Так проще. Дыхнул, и ты согласная на всё, — подбросила Леся «дровишек» в огонь недоверия.