Драконий Оборотень (СИ)

Некоторое время мы провели в гостиной, вольготно развалившись на диванах и уничтожая пирожки, которые Йан предусмотрительно стащил для нас из кухни. Причем, он явно решил накормить нас впрок. Глядя на огромное блюдо, торжественно установленное кузнецом на чайном столике посреди гостиной, я предположила, что даже нашей подслеповатой кухарке будет сложно не заметить отсутствие такого количества выпечки сразу. Интересно, откуда это у кузнеца наклонности воришки? Однако на мой вопрос Йан только невозмутимо пожал плечами и заявил, что, поскольку харчи — с королевской кухни, и утащены были для кормления королевских же дочек, то вряд ли его действия можно рассматривать, как кражу. Я с ехидцей заметила, что, видимо, те четыре расстегая, которые он слопал сам, считаются вознаграждением за проделанную работу.

— Именно, — с достоинством подтвердил кузнец, спокойно подцепляя с блюда пятый пирожок.

Примерно через час в коридоре послышались шаги. Мы вскочили, поспешно приводя себя в более-менее пристойный вид. Йан, а за ним по размышлении и Лиона, отошли подальше к окну, не желая привлекать к себе ненужного внимания. Я осталась стоять посреди гостиной, чувствуя себя наливным яблочком на стрелковой мишени. Дверь распахнулась, и в гостиную вошли давешние послы, а за ними, к моему немалому удивлению, и сам Владыка. Интересно, его-то что сюда привело? Может, решил-таки по-человечески проститься с дочерью и напутствовать ее напоследок отеческим словом? А, может, просто захотел лично убедиться, что я действительно уехала и не передумала в последний момент. Судя по мрачному выражению монаршего лица, выслушивать напутственное отеческое слово мне-таки не грозило.

Оборотни коротко поклонились в знак приветствия — и, взглянув на меня, остолбенели. Торопливо дожевывая кусок пирожка, так некстати оказавшегося у меня во рту, я отметила, что, в принципе, эффект получился именно тот, на который я и рассчитывала.

Надо сказать, расшитое серебром шелковое платье было нами с Лионой беспощадно отвергнуто, как совершенно не подходящее для дорожных условий. На смену ему пришли серые штаны, заправленные в высокие сапоги, и коричневая куртка из тонкой мягкой кожи. Сквозь прорези в рукавах кокетливо проглядывала ткань белой льняной блузы. Над моей прической Лиона протрудилась около часа. После недолгих колебаний, длинная коса была безжалостно обрезана, и теперь волосы спускались до плеч волнистыми прядями, подстриженные аккуратной «лесенкой», а на затылке топорщились кокетливым хохолком. Лоб был прикрыт пушистой челкой, у левого виска красовалась тонкая косичка. По правде сказать, моя прическа была практически точной копией прически одной заезжей ведьмачки, которая лет пять назад взялась вывести выстудня в общественной бане в Белянцах. Выстудня она тогда из бани выгнала, изловила, и к корчмарю, по его просьбе, в погреб засунула. Теперь, говорят, у него там даже мясо сырое неделями лежит и не портится.

Костюм тоже был скопирован с той же ведьмачки, с учетом, конечно, несоответствия исходного материала. Я и так была удивлена, что Йану удалось посреди ночи раздобыть все, что мы просили. Даже сапоги подошли. Ради собственного спокойствия я не стала уточнять, откуда кузнец все это позаимствовал.

Немая сцена, между тем, затягивалась. Лиона не выдержала первой, сдавленно всхлипнув от смеха за спиной у непрерывно жующего кузнеца, куда она спряталась, избегая строгого родительского ока. Йана, похоже, нисколько не смущало возникшее в зале напряжение, и он вовсю пользовался случаем и блюдом с пирожками. Немного подумав, я набрала в легкие побольше воздуха и громко многозначительно кашлянула. Оборотни отмерли, обменялись несколько ошалелыми взглядами и снова уставились на меня.

— Воистину, Элдар — страна контрастов… — еле слышно, в конце концов, пробормотал рыжеволосый дарг, самый молодой из троицы, вызвав у Лионы новый всхлип смеха. Одарив меня еще одним взглядом, теперь уже полным неподдельного восхищения, он плавно шагнул в бок и скрылся за спиной своего более рослого светловолосого сородича. Оттуда мне были видны теперь только его плечи, конвульсивно вздрагивающие от беззвучного смеха. Его старший приятель все еще продолжал взирать на меня с немым изумлением, словно не мог поверить, что вчерашняя чародейка-принцесса, облаченная в шелк и жемчуга, и нынешняя ведьмочка бесноватого вида с недоеденным пирожком в руке — одно и то же лицо. Не выказал изумления один только среброволосый дарг — видимо, для того чтобы вывести его из душевного равновесия, одной только кардинальной смены образа было маловато. Тем не менее, рассматривал он меня теперь с задумчивым, эдаким оценивающим прищуром, видимо, делая мысленно заметку, что в будущем со мной нужно держать ухо востро.

Еще раз оглядев меня с ног до головы, он, в конце концов, сдержанно заметил:

— Приятно видеть, что вы… хм, творчески подошли к дорожным сборам, Ваше высочество. И раз уж вы готовы, то нам лучше поскорее отправляться в путь.