Драконий василек

— Я умирал. Ровно до твоего поцелуя, — пауза в ожидании моих объяснений. Но я смотрела на дракона с добротой и покорностью, внимательно слушая и тем самым нервируя. Но это даже хорошо, даже на руку. — Зачем ты меня поцеловала?

— Вы умирали!

— Тебе говорили, что логика у тебя довольно… эклектичная?

— Женская логика, — улыбнулась, извиняясь, что приходится юлить. До чего же это ювелирное искусство — отвечать на вопросы дракона правду, но при этом не говоря правды!

— И часто ты целуешь умирающих драконов?

— Вы у меня пока первый.

— Восхитительно! — негромко произнес мужчина, вскинув брови, а затем достал из камзола почерневший цветок из букета, подаренного мной тому сердитому аметистовому дракону. — Что это?

Это хорошо, что букет почернел. Васильки же заговоренные были, на них оставался рунический след. А вот попытка талдоха напасть привела руны в действие, и от них не осталось и следа. Даже самый сильный колдун не найдет магической составляющей, потому что в цветах ее больше нет.

— Василек.

— В лавке госпожи Венеры множество ядов, — скрежетнул изменившийся голос. Дракон многозначительно посмотрел на сервант позади меня. Он каким-то особым чутьем безошибочно определил местонахождение сильнейших зелий, смертельных для здоровья в больших количествах и имеющих противоположный эффект в малых.

— Вы желаете мне смерти?

— Ну что ты! Скорее ты меня до смерти доведешь своими ответами. Видишь? Уже глаз дергается. Я не уйду, Анотариэль, пока не получу то, за чем пришел. Что это?

Заговоренный василек, который помешал талдоху вселиться в тело второго дракона и убить его. Я ведьма, если что. Борхес. О, это у вас меч? Чтобы голову мне отрубить?

— Цветок из букета, который я подарила аметистовому дракону.

— Ты… Ты подарила Ролдхару цветы?

Изумрудный дракон смотрел на меня, не моргая, а затем рассмеялся. Так звонко и от души, что на моих губах невольно растянулась улыбка.

— А он?

— Ему не понравилось.

Смех повторился. Мужчина словно силился представить себе картину, но никак не получалось.

— Анотариэль, странная ты моя женщина. Зачем ты подарила цветы незнакомому мужчине, да еще и дракону?

Потому что видела его ярость и хотела смягчить ее. Потому что чувствовала опасность, поджидающую дракона и хотела уберечь. Сделала это единственным доступным мне способом.

— В знак извинения за то, что испачкала его камзол масляным кремом. И за удар баранкой по голове. За баранку особенно стыдно!

Абелард долго смотрел на меня, а потом молча поднялся и покинул комнату. Вскоре я услышала мягкий перезвон музыки ветра, как закрылась входная дверь и аптекарскую лавку укутала тишина. И дышать сразу стало легче. Неужели все обошлось? Вот только камушек изумруда, холодящий ладони, говорил об обратном. Не обошлось. И не обойдется. Но, возможно, это потоки исконной магии и следует к ним прислушаться?

Перезвон музыки ветра… На драконов она не срабатывает.

Я осторожно поднялась и вышла из гостиной в торговый зал, чтобы посмотреть, кто пришел.

— А, Василечек! Пришла в себя, голубушка? — улыбнулась госпожа Идрис — почетнейшая повитуха в главной больнице Астории. Через нее, поговаривают, увидели свет многие достопочтенные господа Астории, даже сама фрейлина императрицы! Госпожа Идрис — человеческая женщина с удивительно светлой душой и неискоренимой любовью ко всем живым существам. И ни капли магии в ней, хотя самое то Борхес стать. Но наученных ведьм — единицы. Страшно сегодня ведьмой быть, могут голову отрубить просто так — для профилактики.

— Пришла, госпожа Идрис, спасибо.

— Я на рынок после работы шла, так весь город только и говорит о том, как Василек сына драконицы Гронрух спасла!

— Не знаю, кто это.

— Как? Она в гнезде ард Нойрманов хозяйством заведует! Сынишку отправила к портнихе, гномихе Рикитюль с поручениями, а он, зевака, возьми да на рынке застрянь! Если бы не ты, Анотариэлюшка, ох, беда бы была бедушка.

— Я рада, что все обошлось!

Вот только для других, но не для меня. Что мне делать с кристаллом дракона? Отказаться от участия в отборе нельзя, а участвовать в нем себе дороже. Наверняка там будут колдуны, а они — единственные, кто может распознать ведьму. И что делать с госпожой Рикитюль? Она ждет пирожные, а они все по мостовой да по камзолу дракона размазаны. Камзол!

— Ой, простите. Мне бежать надо, там вещи мои…

— Да тут все. Я как васильки в кошелке увидела, сразу поняла — твоя она. Прихватила, да госпоже Венере отнесла. Она как раз за каплями ушными в подсобку ушла. Стара я стала, Василечек, стара. Сегодня роды принимала у императорской поварихи, она, бедная, так от боли мучилась да крючилась. Кричит «сделайте эвтаназию, сделайте эвтаназию!». Какую, говорю, вам эвтаназию? Еще жить да жить, пятерых родите, там у вас драконова пещера, пешком пройдут! У вас, говорю, ребенок, а не смертельная болезнь. А потом мне помощница-то и подсказывает: госпожа Идрис, она анестезию просит, а не эвтаназию.