Драконий жребий (СИ)

Незаметно начался сезон дождей — они хлынули стеной, лишь на короткое время стихая и превращаясь в мелкую морось. Но даже тогда капли воды не переставали барабанить, скатываясь с листвы в лесу и скатов крыш.

В библиотеке с приходом дождей сделалось уютнее, особенно когда в одном из залов между стеллажей появились огромные подушки и толстый, похожий на облако ковёр. Вряд ли Рюдзин обустраивал это место для себя, но и в заботу с его стороны не верилось. Хотя, ничего не мешало пользоваться удобствами.

Мы с Шадом устраивались друг напротив друга, подпирая спинами книжные полки, и утыкались каждый в свою книгу. Иногда я тихонечко звала его, чтобы спросить о непонятных вещах, или он — показывал что-то, что должно было меня заинтересовать. А совсем редко, когда смелась брала верх надо мной, наружу вырывались вопросы о нём — где он рос, какие места видел, что ему нравилось. Так я узнала, что по своей природе Шад являлся духом теней. И что без помощи и наставничества Нериса он долго бы не прожил — получившие сознание тени являлись редкостью не из-за своих сил, а банально потому, что были слишком слабы.

Единственное, о чём я не смела спрашивать — о наказании и том, из-за чего Шада обрекли на рабство.

— Какой ты на самом деле? — неожиданно даже для себя спросила я, уже несколько минут изучая Шада.

Он сидел, подтянув колени к груди и положив массивный том на них. Сосредоточенный, немного нахмуренный, Шад потерял связь с реальностью, и мне пришлось сесть рядом и ткнуть его в плечо. Вопросительно взглянув на меня, дух заложил читаемую страницу пальцем и захлопнул книгу.

— Я никак не могу понять, какой ты, — попыталась точнее передать, что именно меня интересовало. — То застенчивый, смущающийся от подарков и объятий учителя. То насмешливый, любящий поучать и подкалывать. То какой-то совсем непроницаемый и отстранённый, будто никаких эмоций нет. Да и меч на поясе у тебя точно не просто так висит, когда мы в город выходим. Какой ты — ты?

— А каким вы хотите видеть меня, госпожа? — Шад посмотрел на меня, и в его глазах ничего не отражалось.

Меня зачаровывали кошачьи зрачки, и чтобы скрыть смущение, я посмотрела выше — уж лучше разглядывать стальную заколку, которой скреплялся тюрбан, чем поддаваться манящему гипнозу двух аквамариновых озёр. Может, так от того, что он — дух?

— Если скажешь, — свистяще выдохнула я и отвернулась, — что мне достаточно приказать, я тебя стукну.

И пусть себе становится фиолетовым, в крапинку. Бить, конечно, я его не собиралась. Да и Шад, вроде бы, уже запомнил, что говорилось такое больше в шутку или для того, чтобы подчеркнуть крайнюю степень негодования и обиды. Когда впервые ляпнула такое, дух предложил принести подходящую палку или плеть, чтобы «госпожа не отбила нежные длани». Я тогда чуть не провалилась сквозь землю со стыда.

Сейчас же Шад насмешливо сощурился, выжидая.

— Почему ты не попросил учителя помочь? — не выдержав затянувшееся молчание, задала вопрос. — Разве шанс искупление важнее, чем свобода? Никак иначе искупить вину нельзя? Обязательно… так?

— Дело не в искуплении, госпожа, — вздохнул он. — Я сказал про желание самостоятельно заплатить за свои грехи, чтобы учитель не вмешивался. Мне кое-что нужно здесь. Пока рано покидать Рашхшудур.

— А это что-то — настолько важное для тебя? Что ты так хочешь заполучить, раз готов терпеть рабство? И могу ли я чем-то помочь тебе?

— Я ищу не что-то материальное, — улыбнулся Шад. — Мне нужно знание, которое больше нигде не отыщу и не заполучу. Возможно, его нет и здесь, но пока не проверю — не узнаю.

— Что это за знание такое? — наклонилась, пытаясь прочесть название книги в его руках.

Шад поднял её, но разобрать каракули на обложке и корешке у меня не вышло. Со всякими магическими языками сделанный Рюдзином переводчик не работал, и это раздражало бы, не пообещай Нерис чуть позже научить меня разбираться и в магии. Пусть никакого дара он во мне и не разглядел, а от теоретических знаний ничего плохого не случится — сколько не читай заклинания, если нет предрасположенности, ничего не выйдет. Нерис считал, что всё из-за того, где я родилась — в родном мире волшебства оставались жалкие крохи, а всё потому, что находился он слишком далеко. Если рассматривать этот мир как центр паутины, то моя родная Земля — для удобства мир решила назвать так же, как и планету в целом — находилась почти у самого края.

— И снова ты сам на себя не похож, — встряхнула головой и поджала губы. — Сейчас вот какой-то спокойный, будто тебе этот мир абсолютно понятен. Хотела бы и я так в познании преисполниться…

— Мне он совершенно не понятен, — белозубо оскалился Шад. — В познании чего вам бы хотелось преисполниться, госпожа?

— Не важно, — пробормотала я, понимая, что объяснять шутку слишком долго, и уткнулась обратно в книгу.

Дух терпеливо продолжал сверлить меня взглядом, пока вдруг не подскочил.

— Доброго дня, учитель! — оттарабанил он, и я невольно посмотрела наверх.