Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)

Янычары вытащили пистолеты и ятаганы, но, прежде чем они успели сделать хотя бы шаг, первая ракета со свистом и грохотом помчалась в сторону неприятеля. О чудо, снаряд летел над самой землей, зато как по шнурочку. Абдул затаил дыхание. Одержимые обернулись, слыша подлетающую ракету. А та грохнула в борт машины и взорвалась.

- Аллах благословил нас! – завопил командир янычар и помчал в атаку.

Взрыв повалил на землю как одержимых, так и двух оставшихся в живых пленников, но вот на белокожего чужого не подействовал никак. Он повернулся в сторону нападавшего, поднимая энергетический меч. Абдул на бегу выпалил в него из пистолета, но промахнулся. Тогда он вырвал ятаганы из ножен и, размахивая ними со свистом, свалился на противника.

Один из его кликов столкнулся с энергетическим мечом, и плечо суповара тут же онемело, а отрубленный плазмой клинок свалился на землю, таща за собой дымовую полосу. Но Абдул не останавливался. С размаху он налетел на врага и левой рукой рубанул тонкую шею чужого. Металл заскрежетал на костях, но перерубил их, хотя и сам лопнул. Громадная голова с черными глазами покатилась по земле. Изумленный собственной драконьей силой суповар провел голову взглядом, а потом наклонился, чтобы вынуть из руки убитого горящий и сыплющий молниями меч. Повернул им несколько раз, поправляя захват на не слишком удобной рукояти, после чего накинулся на поднимающихся с земли одержимых.

- Бей гадов! – крикнул он подбегающим янычарам. – Пленников не брать!

И вонзил жаркий клинок в черный панцирь, перерубая противника наполовину.

Сурдиби – укрепления на предполье Стамбула

14 шаввала 1088 года хиджры

10 декабря 1677 года от Рождества Христова

Султан ожидал Собеского в окружении двенадцати пашей, членов Дивана, и своей личной гвардии. В его свите находились к тому же великий хан крымских татар Селим I Гирей, князь Семиградья Михал Апафи и толстенный дож в одеянии, избыточно украшенном золотом – представитель Венецианской Республики. Рядом стояли одетые в парадные доспехи командиры спахи, мамелюков, акинджи и остальных турецких соединений. Их сопровождали духовные предводители, имамы и шейхи орденов, присутствовал даже православный патриарх Константинополя, Дионисий Муселимис. Они стояли на возвышении, с которого раскрывался вид на разрушенный Стамбул с высящимся над нам черным творением, выглядящим словно дерево и заслонявшим солнце.

Польский король прибыл верхом в компании коронного хорунжего Лещинского, гетмана Яблоновского, канцлера Гнинского и нескольких рыцарей из королевской свиты. Их сопровождал кошевой атаман Евстахий Гоголь, который вместе с приднестровскими казаками перешел на польскую сторону. а так же хан татар липков, издавна сотрудничающих с Речью Посполитой. Помимо них в польской свите появился господарь Молдавии и Валахии Георгий Дука, в очередной раз отказывающийся от подданства османов, а так же герцог Карл V Лотарингский, посланник Священной Римской Империи. Рядом с последним ехали баварский и саксонский генералы, и даже один франк в вамсе и в шляпе с перьями.

Толмачами служили турецкие драгоманы, ротмистр панцирных Михал Пиотровский и Талаз Тайяр. Лишь только король сошел с коня и занял место на приготовленном для него стульчике, начались несколько спешные, но соответствующие церемониалу приветствия и поздравления. Одно только представление присутствующих заняло добрые полчаса, так что не похоже было, что какие-либо договоренности будут приняты раньше, чем перед обедом. Пан Михал казался нервничающим, ежеминутно он поглядывал на высящийся над ними объект. Громадное дерево пробуждало ужас, в чем можно было видеть и хорошие стороны, так как повелители и сановники выглядели придавленными и осознающими серьезность ситуации. Так что обошлось без словесных перепалок и попыток топорщить перья, даже великий хан удержался от каких-либо замечаний в адрес поляков. Всего лишь пару раз он обменялся ненавистными взглядами с канцлером Гнинским.

- Ты чего это, мил'с'дарь, так вертишься? В битву торопишься? – шепнул король стоявшему рядом с ним пану Михалу.

А в этот момент цветастую речь держал один из драгоманов, заверяя в любви всех собравшихся и ненависти к коварному врагу. Пиотровский не мог удержаться, чтобы не глядеть на корабли чужих, кружащиеся вокруг черного дерева. Его беспокоило безразличие, проявляемое чужими, вот уже несколько дней они не осуществляли никаких наступательных акций в отношении близящихся армий.

- Тот, кто командует ними – коварный сукин сын, наверняка он для нас что-то приготовил, - ответил панцирный королю. – Нам нужно хотя бы разведку в город выслать.