Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Ничего не стоили обещания, которые я давал сам себе, что после вселения в тело не поддамся его физической сути, эмоциям и слабостям, что останусь холодным и расчетливым тактиком. Почти сразу же после принятия на себя командования штурмовой группой, я позволил понести себя боевой горячке, совершенно так, будто бы мною управляло первоначальное тело. Хотя, собственно, не имело значения, в какой материальной оболочке я находился. Сейчас я был Талазом Тайяром, человеком, обученным пользованию холодным оружием и обожающим сражаться в тесном боевом столкновении. Я позволил, чтобы мной управляла память тела, его инстинкты овладели всяким моим шагом и жестом. Эзотерически подправленные мышцы, улучшенные обмен веществ и нервная система позволили двигаться быстрее обычных людей, атаковать точнее и намного мощнее.

Я проходил через янычар словно сама смерть. Мои ятаганы скрежетали на отрубаемых костях, прошивали тела будто стальные молнии. После каждого моего шага в воздух выстреливали багряные фонтаны, потоки крови из вскрытых сосудов и артерий. За собой я оставлял крик, обычно прерывистый или завершаемый бульканьем, когда кровь из вскрытых артерий вливалась в гортань жертвы. Всякий мой шаг приносил смерть, мой путь отмечали очередные бьющиеся в агонии тела.

Оказалось, что Талаз является гроссмейстером фехтовального танца, истинным виртуозом убийства. Вопли, выстрелы и крики казались мне музыкой, в ритме которой меня несло по полю битвы. Ноги перемещались плавно и уверенно, не сталкиваясь со сбитыми с ног воинами и брошенным оружием, легко перескакивая кровавые лужи и плавно уворачиваясь от прямых ударов копий и секущих по дуге сабель. Руки все это время тоже неустанно танцевали, работая двумя клинками с ошеломляющей скоростью, так что глядящим со стороны они казались трепещущими крыльями колибри, стальной радугой, захватывающей с собой капли крови, занавесом из клинков.

Я позволил увлечь себя поэзии, искусству войны и совершенно позабыл об обязанностях. Ведь я должен был постоянно оставаться на информационных диапазонах и следить за рапортами с поля, но зачем, раз мы обладали оглушительным преимуществом? Стычка не была игрой стратегов, но простой и безжалостной рубкой. Кто убивает эффективнее и быстрее – тот и побеждает. Мне не нужно было осуществлять надзор за отдельными отрядами или же реагировать посредством приказов и смены тактики, потому что таковой и не было. Из стратега, демиурга, командующего армией на пару мгновений я стал ведущим наступление полевым командиром. В этом не было ничего плохого, многие из участников вторжения родом из более примитивных рас именно этого от меня и ожидали. Вождь должен быть запятнан кровью, доказать свое мужество и показать, что дерется плечом к плечу с подчиненными.

Так что я вел наступление, перебегая в места, где плотно сомкнутые колонны янычар оттесняли моих воинов. Я переламывал контрнаступления, и тут же перемещался в другое место. И ничего не поделаешь, в конце концов я столкнулся с командиром людей, или же это он столкнулся со мной?

- Лала Тайяр!? – услышал я знакомый голос. – Что же ты творишь?

Я повернулся и увидел знакомого пехотного офицера. Суповар Абдул Ага принадлежал к группе доверенных лиц Бахадирзаде Арабачи Али Паши, командующего корпуса янычар. Будучи шпионом, я знал правых рук пашей и визирей, но важно было знакомство не только с самими сановниками и их семействами, но и с людьми, которыми они пользовались. Так что мне было известно, что Абдул – это не только солдат, но и янычарский шпион, руководящий целой сетью разведчиков, ушей Арабачи Али Паши.

Вид знакомого лица в море крови на мгновение меня отрезвил. Я остановился и опустил оружие. Оказалось, что сердце бьется словно безумное, давление крови чуть не разрывает артерии. Я довел организм до предела стойкости, навязал слишком высокий темп и рубил с максимальной силой, игнорируя боль и усталость. Меня понесло словно одного из тварей из расы Ясмины. Я уже чувствовал, что растянул мышцы и надорвал связку в левой ноге. Нужно было пару минут, чтобы прийти в себя и вновь обрести способность драться.

- Ты на их стороне? Что тебя одурманило? – спросил Абдул, приближаясь ко мне с поднятым клинком.

Он ловко уклонился перед атакующим воином вторжения, вооруженным тяжелым молотом, и, казалось бы, нехотя, резанул по глазам, ослепляя того. Он даже не повернулся, чтобы добить жертву, а только все время приближался. Он должен был заметить, что атакующие идут за мной, и верно предположил, что я ними командую.

- Чего вы хотите? Кто вы такие? – спросил он, напрягая мышцы для рывка.

Разговоры с покоряемой расой, находящейся на столь низком уровне развития, не имели никакого смысла. А чему, впрочем, они могли служить? Разве лев ведет дискуссии с пожираемым козленком?