Драконовы сны

– Жизнь. Ты мог бы догадаться сам: оружие всегда забирает жизнь. Я кое-что слыхала про Эйнара. Маг такого уровня вполне мог создать артефакт, способный выполнить единственное, самое заветное желание, забирая взамен всю энергию жизни. Ему было всё равно, что будет потом. Ты говорил, что у него была заветная мечта – стать дельфином? Я думаю, что он им стал.

Травник был потрясён. Он не мог не признать, что Эйнар нашёл поразительное и страшное в своей простоте решение проблемы. Желания уравнивались в цене, ты вставал перед выбором: либо жить, смирившись с тем, что твоя мечта никогда не сбудется, либо получить то, что хотел, но потерять себя. Но дело было даже не в этом. Человек мог мечтать стать правителем мира, а на деле – всего лишь хотеть, чтоб загнулся поганец сосед. Если Олле в глубине души хотел дурачиться и веселиться безнаказанно, остаться навсегда ребёнком, скользить всю жизнь по грани между сном и явью, он получил такую возможность.

– Яд и пламя… – пробормотал Жуга. – Их же там полбочонка… Куда ему столько?

Гертруда пожала плечами.

– Возможно, Эйнар сделал несколько пробных партий таких наконечников. Думаю, на дне лежат первые, ещё неудачные экземпляры. Но меня в этой истории взволновало другое.

– Что?

– Подумай сам. Ведь это наконечник для стрелы, а стрела – дистантное оружие. Убивает на расстоянии. Эйнар не мог стрелять в себя.

– Так значит…

– Да. Его убили.

Оба умолкли и уставились на лежащий на столе наконечник стрелы.

– Вот потому я и советую вам спрятать его подальше. Никто не вправе решать чужую судьбу. И никто не знает своих желаний.

Прошло немало времени, прежде чем травник вновь решился нарушить молчание. Он сунул наконечник в кошель, завязал его и положил в карман.

– Послушай, – он провёл рукой по волосам. – Эта самая аура… Как ты собиралась её смотреть? Что для этого надо?

– Да ничего не надо, просто посиди спокойно. Смотри сюда.

Она выставила на стол небольшое квадратное зеркальце, и на травника с той стороны стекла уставилось его же отражение. Жуга помедлил и отвёл глаза. Вновь затеплились свечи, гадалка занавесила окно и что-то зашептала. Травнику подумалось, что Гертруде без помощи свечей редко удавалось колдовство. Жуга нахмурился – что-то здесь было не так. Огонь…

Он перевёл свой взгляд на зеркало и еле сдержал крик. В первый миг ему показалось, что волосы у него на голове вдруг встали дыбом. Но тут же стало ясно, что волосы здесь не при чём – мерцал сам воздух над его головой. Свечение было матовым, неярким и неоднородным, в нём были полосы разных цветов, какие-то отростки, всё это двигалось, лениво извивалось, колыхалось, словно водная трава. Одни из них были длинными, другие – чуть короче, концы иных и вовсе уходили в темноту. В зеркале Жуга казался себе каким-то непонятным чудищем.

– Что… это?

– Засорённая аура, – вздохнула Герта. – Хвосты, обрывки заклинаний. Проще говоря, следы занятий магией. Всё, как я предполагала.

– Но как… откуда… Почему?

– Неосторожность. Неопытность. Магия щедра на неожиданности. Ты похож на паука, к которому пристают кусочки каждой его новой паутины. Плетёшь сеть за сетью, а следы заклятий тянутся за тобой, и ты теряешь силу. Будь у тебя её чуть поменьше, ты бы уже давно умер. Тебя в последнее время не одолевает усталость? Чувство безнадёжности? Тоска? Упадок сил?

Жуга оторопело кивнул, и в этот миг увидел в руке у Гертруды нож с широким, потемневшим от времени лезвием. Гадалка перехватила его тревожный взгляд и успокаивающе положила ладонь ему на плечо.

– Не бойся, – мягко сказала она, – это пентакль, он из серебра. Он ничего не отрезает, только рвёт магические связи. Ты позволишь?

Нож запорхал в её руках. Жуга угрюмо наблюдал, как «прядь» за «прядью» опадают и растворяются в темноте трепещущие линии волшебного огня. Он не чувствовал в себе никаких изменений, тем не менее само зрелище захватывало дух и заставляло сердце учащать свой бег. Всё это напоминало нелепую игру, но что-то говорило травнику, что это не игра. Герта не лгала. Шуршал шёлк платья. Движения гадалки были лёгкими, уверенными, чуть напряжёнными. Он всмотрелся в отражение её лица в зеркале перед собой – неброские, слегка крупноватые черты, сосредоточенный взгляд серых глаз, и руки, уверенной хваткой держащие нож… Руки, без усилий удержавшие горшок с землёй, который весил фунтов десять…

Он вдруг понял, что казалось ему странным в имени гадалки.

Принадлежность рода.

– Герта, – медленно проговорил он, с каждым словом холодея внутри от своей догадки. – Ответь мне на один вопрос.

– Спрашивай.

– Ты… мужчина?

Рука с зажатым в ней серебряным ножом замерла над его затылком и медленно опустилась. В зеркале отразилось бледное и грустное лицо.

– Да.

Весь мир и новые коньки

Двое на свете знаемРазве узнает колдун?То, что мы с тобоюДвое на свете знаемРазве узнает колдун?Ян Чжу

Сны.