Дракула

До ужина дома никого не было, вернулись все усталые. Я старалась поднять им настроение; вероятно, мне и самой стало от этого лучше – даже забыла о своей усталости. После ужина мужчины отправили меня спать, а сами пошли покурить – это они так сказали, но было ясно, что им хотелось поделиться своими дневными впечатлениями. По виду Джонатана я поняла – он хотел сообщить что-то важное.

Спать совсем не хотелось, и я попросила у доктора Сьюворда какого-нибудь слабого снотворного, поскольку прошлую ночь плохо спала. Он был так добр, что сам приготовил порошок, сказав, что это мягкое снотворное и не повредит мне. Я приняла его и теперь жду сна, который пока не идет. Надеюсь, я не совершила ошибки: вместе с сонливостью меня начинает одолевать безотчетный страх – а что, если я не проснусь? Погружаюсь в сон. Спокойной ночи.

Глава XX

ДНЕВНИК ДЖОНАТАНА ХАРКЕРА

1 октября, вечер.

Я застал Томаса Спеллинга дома, на Бетнел-Грин, но, к сожалению, он был не в состоянии что-либо вспомнить. Перспектива выпить пива, открывшаяся в связи с моим предстоявшим приходом, оказалась чересчур сильным для него испытанием, и он запил с самого утра. Однако от его жены – как мне показалось, скромной и порядочной – я узнал, что он лишь помощник Смоллета, ответственного лица фирмы.

Я поехал в Уолворт: мистер Джозеф Смоллет оказался дома и, сидя в одной рубашке, пил чай из блюдечка. Он оказался приличным и очень толковым человеком, который добросовестно и ответственно относился к своей работе. Историю с ящиками он помнил хорошо и, выудив из какого-то потайного кармана брюк потрепанную записную книжку, содержавшую иероглифические полуистершиеся карандашные пометки, сказал мне, куда были доставлены ящики. Шесть из них он вывез из Карфакса и доставил по адресу: Майл-Энд-Нью-Таун, Чиксенд-стрит, дом 197, а еще шесть – Бермондси, Джамайка-Дейн. Если граф замыслил разбросать ящики – свои страшные пристанища – по всему Лондону, то эти два адреса наверняка лишь перевалочные пункты. Граф действовал по определенной системе, и это навело меня на мысль, что он не ограничится двумя районами. Он уже охватил восточную, юго-восточную и южную части города. И конечно, его дьявольский план не минует северные и западные районы, не говоря уж о Сити и фешенебельных кварталах на юго-западе и западе. Я спросил Смоллета, не знает ли он, куда были доставлены другие ящики из Карфакса.

– Вы были так добры ко мне, сэр, – ответил он, видимо имея в виду полсоверена, которые я ему дал, – пожалуй, скажу вам все, что знаю. Я слышал, как некий Блоксем несколько дней назад рассказывал в «Лисичках» на Пинчер-аллее, что он и его напарник делали какую-то очень пыльную работу в старом доме в Перфлите. Такие работы попадаются нечасто, и думаю, Сэм Блоксем смог бы кое-что рассказать вам.

Я пообещал ему еще полсоверена, если он достанет мне его адрес. Смоллет наскоро допил чай и встал, сказав, что немедленно отправляется на поиски. В дверях он остановился:

– Послушайте, мистер, вам нет смысла ждать здесь. Неизвестно, удастся ли мне быстро разыскать Сэма; кроме того, сегодня он едва ли многое расскажет вам: когда он пьян, к нему не подступишься. Если вы дадите мне конверт с маркой и своим адресом, я разузнаю, где живет Сэм, и сегодня же сообщу вам письмом. А вы уж наведайтесь к нему с утра пораньше, а то упустите: он уходит из дома рано, даже если накануне был пьян в стельку.

Это показалось мне разумным. Одна из его дочек, получив пенни, побежала за конвертом и бумагой. Надписав конверт, приклеив марку и вновь получив заверения Смоллета, что он все выполнит, я поехал домой. Итак, мы напали на след.

Я устал и хочу спать. Мина крепко спит, что-то она слишком бледна и, судя по глазам, плакала. Бедняжка, я убежден, что неведение расстраивает ее и лишь увеличивает беспокойство за меня и других. Но лучше пусть будет так, как есть. Доктора были правы, настаивая на ее изоляции от этого ужасного дела. Лучше видеть ее разочарованной и обеспокоенной, чем вконец расшатать ей нервы. Надо быть твердым и нести груз этого молчания. Никогда и ни за что не буду обсуждать с ней свои проблемы, это не так уж сложно. Сама Мина избегает разговоров о графе и его деяниях с тех пор, как мы сообщили ей о своем решении.

2 октября, вечер. Долгий, мучительный и тревожный день. С первой же почтой я получил конверт с грязным клочком бумаги, на котором размашистым почерком карандашом было написано: «Сэм Блоксем, Коркренс, 4, Поутерс-Корт, Бартелстрит, Уолворт. Спросить у Порта».

Письмо принесли, когда я был еще в постели. Я встал, стараясь не разбудить Мину. Она выглядела усталой, бледной, нездоровой. Ничего, вернувшись после очередных поисков, устрою ее отъезд в Эксетер. Дома, занятой повседневными заботами, ей будет гораздо лучше, по крайней мере она не будет чувствовать себя не у дел. Встретив доктора Сьюворда, я уведомил его, куда еду, обещав вернуться поскорее и рассказать все, что удастся разузнать.