Драма в конце истории

— Я хочу, чтобы не забыли, в чем корень зла. Как известно, человечество распилило древнюю синтетическую «науку незнания» на сотни дисциплин, а теперь снова собрало в один пазл: физику, проникающую в гармонию струнной симметрии электронов, химию — в элементы мироздания, гуманитарные науки — в игру нейротрасмиттеров, определяющую чувства и поведение человека. Мы срастили органические материалы с неорганическими. Создали техносферу близкую к природе, включив ее в естественный природный оборот. Но, как и раньше замкнутые в себе узкие специализации, так и теперь накопление знаний в нашей междисциплинарной науке становится односторонним и тупиковым.

Седовласый джентльмен самодовольно парировал:

— Такова природа человека. Он отвечает на вызовы времени. Мы дрались с вами, и возникло атомное оружие, которое стало толчком к развитию цивилизации. Вызовы времени — источник изменений.

— Но сейчас снова наступила стагнация! Забываем, что двигателем прогресса является живой человек, его сознание. Когнитивная работа мозга страдает одним врожденным пороком. Он способен создавать «живые» системы только похожие на человека.

— А что же еще?

— В нашем коллективном бессознательном работает лишь одно полушарие мозга — изобретательно-хитрое. Технологические программы упорно направлены на удобства и материальное спасение человечества, они не дают подлинного устойчивого развития. Мышление человека останавливается на краю бездны, и мы застываем в покое неведения. Это свойство сознания. Принимаем силовые решения, не заглядывая дальше своего выработанного кругозора, и видя только отблески теней на сводах Платоновой пещеры.

— И как выйти? — иронически спросил седовласый.

— Нельзя спастись, не изменив мышление. Динозавры погибли, потому что были способны лишь пожирать сами себя. Почему мы разрушаем себя и планету? Относимся к миру только с детским хватательным рефлексом.

— О чем вы, господин Беньямин?

— О том времени, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся, как сказал наш поэт. Только боль за планету и доверие помогут озарить светом пещеру сознания. Чтобы новые технологии обрели смысл — подлинного помощника в спасении человечества.

Я возбудился от слов Вени. Во мне снова поднялась полноводная ослепительная волна, в которой исчез рассудительный зал.

Кто-то из зала насмешливо спросил:

— Хотите воспитывать, когда мы стоим перед глобальными проблемами выживания!

Седовласый мрачно сказал:

— Всех не обнимешь. Можно обнять только близких. Однако вернемся в наше несовершенное общество. Демократия…

— Дело не в демократии, — обозлился Веня. — Демократия — это когда хочется, чтобы было по-вашему. Как вы можете спокойно заниматься экологией, когда нет экологии человека? В ваших гарлемах, заброшенных городах погибают никому не нужные люди.

Наступила тягостная тишина. Седовласый джентльмен изобразил удивленную физиономию.

— Зачем? Они сами выбрали такой образ жизни. У нас свобода.

— Вот и спасайте лишних людей, господин Беньямин.

— Эти русские опять о революции!

Ученые были в недоумении. Что плетет этот русский, защитник «зон отчуждения» — окраины цивилизации? Их рациональное протестантское мышление не понимало бездны русского сознания.

Что-то шло не так. Я боялся за Веню и думал: у них такая же олигархическая демократия, как наша суверенная. А он продолжал ровным голосом:

— Нужно отринуть мусор предубеждений, накопленных тысячелетиями в головах, внутри которых замышляются экологические преступления, подлости, не замечаемые в равнодушии и жестокости. Раскопаем выход из пещеры сознания, чтобы, наконец, открылись причины сами собой. Это не абстракция. Я вижу последний путь выхода из кризиса — в изменении мышления.

Профессура зашумела.

— Говорите дело!

— Я говорю о реальных вещах. Имеются примеры, когда великие люди истории просветляли себя, прорывались в гармонию мира. Ваш Уитмен забыт, а он был пророком:

Это песнь вращающейся земли и словей под стать,Вы принимаете за словаэти крестики и кружочки, эти палочки и запятые?

Нет, это лишь тени слов,настоящие слова в земле и в море,Они в воздухе, они в вас.

— Гении на то и гении, — возмутился седовласый джентльмен, — чтобы летать выше земли. Их время прошло.

Веня действительно выглядел ребенком. Зачем он хочет пронять этих практичных господ строками старца отболевшей романтичной эпохи? В их скалькулированной судьбе тоска по просветлению и не ночевала.

Русский мир так и остается чужим, а пиндосы остаются пиндосами. Деловые, как их навязчивая реклама. Постиндустриальная эпоха еще больше усугубила их холодную расчетливость — стали почти оптимально мыслящими роботами. У нас же мозг еще не стал полностью искусственным. Им не понять русскую душу.

Веня выпрямился и откинул седую прядь.