Драмы больше нет

Чуть позже встала одна неловкая проблема. Когда все поняли, что ни к какому решению сегодня уже не придут, а часы показывали далеко за полночь, решили отправляться спать. И вот тут та самая неловкость и возникла. Отправлять Федотова в город под утро, казалось глупым. Спать с Альбиной в одной комнате он больше не собирался, да и сестра, явно, не горела желанием хотя бы видеть рядом лицо опостылевшего и разочаровавшего её мужа. Я так предполагаю, что сам Роман Юрьевич собирался ночевать в моей комнате, но ему непрозрачно намекнули, чтобы он проявил хоть толику порядочности. Я же не стала не во что вмешиваться, и молча удалилась в свою комнату. Если честно, сделала это с огромным облегчением. Оставив Федотова самому решать, где он будет спать. В конце концов, в доме не одна гостевая комната.

Прошло совсем немного времени, и в доме всё стихло. Домашние, видимо, в самом деле утомились, решая морально-этические проблемы, поспешили укрыться за дверями своих комнат. Я, так и не найдя в себе силы открыть чемодан и найти в нём пижаму, лежала, не раздевшись, поверх покрывала, и смотрела в потолок. И совсем не ожидала, что в дверь постучаться. Точнее, сначала ручка дернулась, и я, уверенная, что это Федотов, решила не реагировать. Но затем осторожно постучали, и я услышала тихий голос бабушки.

– Настя, открой.

Я поспешила подняться, отперла дверь, взглянула на Зою. Затем отступила в сторону, пропуская ту в комнату. Зоя так же, как и я, была одета, видимо, переодеваться ко сну время еще не пришло. Она прошла в мою комнату, огляделась, затем присела на край постели. Вздохнула. Достаточно тяжело вздохнула, с настоящей печалью. А меня попросила:

– Закрой дверь. Давай поговорим.

Дверь я закрыла. Подумала и присела в кресло напротив неё.

– Что ты думаешь? – спросила меня бабушка.

– Ничего хорошего, – на автомате отозвалась я, но следом решила уточнить: – Насчет чего конкретно?

– Про своего сына я тебя спрашивать не буду. Его глупости – это его глупости. Ни ты, ни Альбина к ним отношения не имеете. Пусть сам отвечает.

Зоя выглядела по-настоящему расстроенной. Поэтому я осторожно поинтересовалась:

– Бабушка, он много проиграл?

– Достаточно. Оставил нас без отцовского наследства. По крайней мере, недвижимость и два участка земли ушли в никуда.

– Я даже не знала…

– Конечно, не знала. Никто не знал. Вы его дети, к чему вам знать такие нехорошие подробности о своем отце?

– Но ведь все эти годы он как-то скрывал эти проблемы.

Зоя на меня посмотрела.

– Настя, а как ты думаешь, для чего бы нужен Рома? Ты ведь сама прекрасно понимаешь, всегда понимала, что они с Альбиной не пара. Это изначально был мезальянс.

Я не удержалась от усмешки.

– Кого с кем?

Мои слова Зое заметно не понравились, она чопорно поджала губы, а мне сказала:

– Думай, как хочешь. Но семья есть семья, мы должны помогать и поддерживать друг друга.

– А мне кажется, что чувство семьи заключается не в этом.

– А в чем же, по-твоему?

– В желании быть рядом в горе и в радости. А не покрывать ошибки и подлости друг друга. Если у отца такая проблема, его нужно лечить. Это же болезнь.

– Это вседозволенность, – перебила меня Зоя. – А это лечить бесполезно. Да и как ты себе это представляешь? Да через два дня журналисты узнают о его походах к психологу или в клинику. Позора не оберешься.

– Да мы уже его обобраться не можем. Чего уж теперь стесняться.

Зоя выглядела печальной, уставшей, но продолжала расправлять плечи и держала голову высоко.

– Я хочу знать, что будешь делать ты.

– Я? В каком смысле?

– Альбина с Ромой разведутся. Теперь уже наверняка. И что будешь делать ты?

– А что я могу сделать? – удивилась я. – Это их решение, не моё.

– Не говори ерунды, – вспылила Зоя. – Ты имеешь на Рому огромное влияние.

– Я имею влияние? – Я была не на шутку обескуражена. – А, по-моему, Федотов делает только то, что хочет, и то, что ему выгодно.

– Если ты так думаешь, если позволяешь ему так думать, то ты дура, Настя.

Мы с бабушкой встретились взглядами, я поняла, что она на меня злится. На мою упертость. Я сделала глубокий вдох и решила поинтересоваться прямо:

– Что ты хочешь мне сказать?

Зоя молчала. Это было странно, но она подбирала слова.

– Настя, наша семья… Я не знаю, что ты думаешь о нашем благосостоянии, но в последние годы, в свете всего случившегося, нам без Ромы будет очень тяжело.

Я моргнула. Признаться, в серьёзной растерянности.

– Бабушка, ты о чем меня просишь?

– Прошу тебя не рубить с плеча. И подумать о семье.

– Я всегда думаю о семье. Поэтому в своё время и уехала из Москвы. Потому что я думала о семье. Правда, не помогло. А теперь ты просишь меня занять место Альбины, и тянуть из Ромы деньги для семьи?

– Не надо из него ничего тянуть, – отмахнулась Зоя. – Он лучше всех нас знает, что делать. Я просто прошу тебя не вставать в позу, как ты порой делаешь, и не гнать его от себя из принципа. Пусть будет рядом, как обычно.

– Обычно?

Зоя устремила на меня пронзительный взгляд.

– Настя, неужели ты думаешь, что я не знала о ваших отношениях?

Я помолчала, обдумывая. Затем переспросила:

– Ты знала?