Драмы больше нет

– Настя, она не девочка-цветочек, – с намеком проговорил Федотов. Подошел официант, и Ромка ткнул ему пальцем в несколько позиций в меню. Молодой человек кивнул, и поспешил удалиться.

– Причём здесь это? – удивилась я. – Это не играет никакой роли. Или ты всерьёз думаешь, что она так стремится в суд, чтобы её там заклеймили обманщицей?

– Ты ребенка видела?

– Нет. Он спал.

– Он спал, – передразнил меня Федотов. Я пнула его по лодыжке под столом, Ромка тут же скривился. А я поинтересовалась:

– Почему ты так защищаешь отца?

– Я защищаю? – фальшиво удивился он.

– Конечно. Грудью встал, что это не его ребенок.

– Ничего подобного, – возмутился Роман Юрьевич. – Просто пытаюсь разобраться.

– Рома, не говори ерунды. Мальчику полтора года. Я уверена, что ты давным-давно во всём разобрался. Только по инерции продолжаешь играть роль защитника. Только кого ты защищаешь?

Федотов недовольно поджал губы, принялся выстукивать по столу барабанную дробь.

– Репутацию семьи я защищаю, – заявил он в конце концов. – Ты не понимаешь?

– Понимаю, – кивнула я, с осторожностью возвращая фарфоровую чашку на блюдце. – Вот только от репутации не осталось камня на камне. И, мне кажется, защищать пора тех, кто сам защититься не в состоянии.

– Теперь монстр – я?

– Не надо давить мне на жалость, Рома. Ты сам всё прекрасно понимаешь. – Я прищурилась, глянула на него с намеком. – Это ребенок отца?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь?!

– Тише, – тут же шикнула я на него. – Спрашиваю, потому что ты слишком стараешься его прикрыть. Но я не Елена. И даже не Альбина.

– Вот именно. Они, если и узнают правду, предпочтут сделать вид, что ничего не знают. А ты кинешься грудью на амбразуру.

– Ром, это мой брат, – сказала я ему. Федотов тут же вздохнул. А я продолжила: – И мне совершенно не важно, кто у него мать. Это не мой выбор был. Я должна принять ситуацию такой, какая она есть.

– Что ты ей наобещала? – тут же спросил он.

Я лишь головой качнула.

– Ничего. Лишь сказала, что не стану мешать и отказываться от родства, в случае подтверждения родства. Анализ ДНК ведь всё равно проведут.

– Насть, ты понимаешь, что этим настроишь против себя всю семью?

– Они и так против меня. Между прочим, благодаря тебе.

Федотов широко ухмыльнулся, головой качнул.

– Надо же. В какую сторону разговор нас не ведет, крайний в твоих глазах всегда я.

– Потому что у вас отцом на пару очень много секретов, – ответила я. И решила на всякий случай поинтересоваться: – Кстати, у тебя внебрачных детей нет?

Федотов вначале обдумал мои слова, затем глаза вытаращил.

– С ума сошла?

Я удивилась напоказ.

– А что такого я спросила? Ты же тоже не ангел. Яхты, курорты… якобы горнолыжные. Вечеринки, тусовки, друзья.

– Любимая, ты же знаешь, я всегда осторожен.

– Любимый, я даже знать об этом не хочу.

Я отвернулась, а Федотов тут же развел руками в досаде.

– Ты же сама спросила! Что ты обижаешься?

– Я не обижаюсь.

– Настя, мы толком не общались несколько лет!

– Действительно, – с иронией согласилась я. – Вот только я почему-то на яхтах ни с кем не каталась. Меня, как помнишь, «контролировали»! А тебя даже засняли! – Я ткнула в Федотова пальцем и обличительно провозгласила: – Позор.

Федотов встретил мой взгляд, красноречиво поджал губы, затем развернулся на стуле и в полный голос поинтересовался:

– Мне обед принесут?

Я презрительно фыркнула, наблюдала за его нервными отмазками из-за чашки с чаем.

Ромке принесли обед. Бедный мальчик с подносом чуть не споткнулся, так торопился к нашему столу. Роман Юрьевич принялся за еду, а я про себя язвительно отметила, что его возмущение и праведный, как он считал, гнев, на его аппетит никак не повлияли. А что это означает? Только то, что совести у человека нет. Только бессовестные люди ни при каких обстоятельствах не теряют аппетит и сон. Я вот, например, человек очень совестливый. Я бы на месте некоторых моих родственников, вовсе спать перестала.

– Перестань себя накручивать, – попросил меня Федотов, когда мы покидали ресторанный зал. – Никого у меня нет.

Я кинула на него якобы удивленный взгляд, едва слышно хмыкнула. Направилась вперед, но Ромка схватил меня за руку и удержал в полумраке коридора. Развернул к себе лицом.

– Настя, пожалуйста.

Я решила смилостивиться, лишь для того, чтобы он не вздумал меня продолжать дальше уверять в своей порядочности. Роман Юрьевич порой этим увлекается, при этом, больше всех в свою порядочность начинает верить сам. Проникается процессом.

Сказала:

– Я тебе верю. – И добавила: – В конце концов, это не мои проблемы.

Тут Ромка возмутился.

– А чьи, интересно?

Обычно я заявляла, что Альбины, а вот сегодня призадумалась. На самом деле – чьи? Всё как-то запуталось в последние дни.

Пока я раздумывала, Ромка притянул меня к себе и поцеловал. Крепко, настойчиво. Я в первый момент потерялась от неожиданности, а потом, как-то само собой получилось, на поцелуй ответила. Правда, когда Федотов отстранился, глаза открыла, посмотрела и сказала ему:

– Мы же с тобой договорились…