Дразнилки

– Зря меня искала, что ли? – спросил Андрей и дотронулся до ее щеки теплыми тонкими пальцами. – Я же здесь, ну, пришел. Никуда теперь не денусь.

Она расплакалась вновь – или так и продолжала плакать, просто не замечала. Слезы падали на лицо Андрея, на его губы, нос, веснушчатые щеки. Он плакал тоже, шумно шмыгая.

– Дурочка малолетняя, ну. В самом деле ничего не понимаешь? Спасаться надо. Нам двоим. Никого больше нет, кроме тебя и меня. Как раньше.

– Почему ты мне не сказал? – спросила она сквозь слезы.

– Что не сказал?

– Почему, когда я тебя нашла, ты промолчал про Ленку? Она лежала рядом с тобой, в той же могиле. Почему не сказал? – Алла вытерла слезы тыльной стороной ладони, отметив, как они крошатся льдинками. – Я тебе верила, Андрей. Бесконечно. Идеализировала, как никого другого. И ты посмел промолчать…

Лицо Андрея изменилось вновь, глаза и нос провалились, в щеках появились рваные дыры, обнажающие неровные редкие зубы.

– Дура ты, дура, – сказали голоса из его рта. – Это же очевидно. Зачем тебе дочь мертвая, если была не нужна живая?

Алла почувствовала внезапную острую боль в плече. Дернулась, будто стряхивала комара, а потом в шею слева вонзилось лезвие ножа. Подумалось: как литературно, умереть от оружия, которое принесла с собой…

Она крепко схватилась за руку Андрея, не давая выдернуть нож из раны. Понимала, что если отпустит, то умрет за несколько минут. Андрей надавил, улыбаясь порванными губами. Выплюнул негромко:

– А еще и спички в нос напихаю, дурочка…

Хотел сказать что-то еще, но в это же мгновение его накрыла тень. Пальцы Андрея разжались, Алла упала на бок, отползла на метр, вгрызаясь руками в оледеневшую траву. Травинки с хрустом ломались под ее весом.

Андрей закричал. Его окружили тени, среди которых стояла Ленка. На спине у нее болтался старый рюкзачок. Джинсы подвернуты до колена. Рукава черной футболки обрезаны. В этой одежде она вышла из дома – и не вернулась. Алла стеснялась этого Ленкиного наряда и на листовки для розыска предложила фотографию, где Ленка в школьном платьице, улыбающаяся, аккуратная семиклассница. Ничего общего с реальностью.

А вот сейчас Ленка была самой реальной из всех реальных.

– Отвалите от меня, слышите? – кричал Андрей, суча ногами по траве. – Отвалите! Мы так не договаривались! Не догова-а-а-а…

Его голос разбился на сотни голосов тварей божиих, и они разлетелись вокруг, как тающие брызги снега. Казалось, Алла даже видит их, может поймать, если захочет… Их ловили тени-призраки. Едва различимые силуэты вдруг стали метаться по поляне, резко вздергивая полупрозрачные конечности, хватая невидимые голоса – душили, сжимали, разрывали в клочья.

По поляне разнеслись крики, стоны, плач. Алла схватилась за голову: под костями черепа застряли дрожащие от страха голоски.

Не выдавай нас!

Сделаем тебя вечной, сильной, кем угодно, кем захочешь!

Только молчи! Только не выдавай!

Она закричала:

– Ленка, Ленка, иди сюда! У меня в голове засели, паразиты!

И рассмеялась звонко и весело. От смеха под шеей расплылась боль, а еще навалилась резкая усталость. Рукоять ножа дрожала в такт пульсу.

Не надо, родненькие!

Не надо!

Не на!..

Рядом с Аллой оказалась тень. Это был призрак подростка, Алла даже смутно помнила его – искала с волонтерами, прочесывала лес. Нашлась лишь сумка со сменной обувью.

Подросток склонился над Аллой, запустил руки ей в голову, в те области, куда никому живому дороги нет.

Она почувствовала, как голоса перепуганных тварей божиих мечутся в сознании, а цепкие подростковые пальцы цепляются за них, сжимают, вытаскивают. Твари божии кричали и умирали. Твари божии уходили из этого мира. Алла закрыла глаза, она видела лес, чувствовала прохладный ветерок на высохших губах.

Мальчик-призрак вынул руки из ее головы. Сделалось пусто и хорошо. Наверное, так люди и становятся счастливыми.

Камень в руке Капустина покрылся инеем, был ледяной и, казалось, хрупкий. Ленка легко вырвала его, кроша вместе с пальцами. Отшвырнула.

Капустин закричал от боли и страха. Попытался ударить Ленку тем, что осталось от его ладоней, но не успел. Призраки повалили его в траву, придавили – кто за руки, кто за ноги, кто за голову. Капустин трепыхался, как пойманная в сети рыба.

Бесполезно.

– Привет еще раз, дядя, – Ленка не злилась. Ей удивительным образом стало легче от того, что развязка близко. Присела возле Капустина на колени. Провела пальцами по сгнившему лицу, чувствуя, как тают и впитываются в иссохшую кожу снежинки.

– Отстаньте от меня! – визгливо крикнул Капустин. Это был не его голос. – Что вы хотите? Подарим вам все, что нужно! Денег? Славы? Бессмертия?

– Это не бессмертие, а черт знает что, – ответила Ленка. – Вы даете человеку ложную надежду, а в результате делаете из него куклу, которой управляете в свое удовольствие. Каково тебе сидеть внутри тела, которое давно тебе не подчиняется, дядя? Я помню, ты был не против вечной жизни, пока лежал в могиле. А сейчас?