Dreamboat (СИ)

Северианов прошел в комнату вслед за усатым. Нет, можно было, конечно, с длинным шагом вперед, уйти вниз, одновременно выдергивая наган, потом перекатиться вперед через плечо, в комнату, одновременно, еще в начале переката, держа револьвер горизонтально, выстрелить снизу вверх в поджидающего слева, а на выходе из переката - в того, что справа, потом перевернуться, выцеливая дверь соседней комнаты - если бросятся, ворвутся, вломятся даже - шквальный огонь на поражение. Дистанция никакая, в барабане еще пять патронов и не ожидают они его в полуприсяде! Времени на то, чтобы сориентироваться не будет!.. Но!.. Но если это свои? Просто страхуются на случай непредвиденности? Курили в комнате грубую солдатскую махорку? Так время такое, от нужды и махоркой не побрезгуешь. Другие странности, или, как говорил подполковник Вишневецкий, демаскирующие признаки, тоже при большом желании объяснить впору. И стоит за дверью в настоящий момент какой-нибудь подпоручик Сперанцев , а напротив притаился бывший губернский секретарь , дворянин , пусть будет, Глухарев-Сахаров, неумело и непривычно сжимает он в потных ладонях браунинг или наган, и мандражирует. Возможно? Вполне! Явку Северианову предоставили надежную, проверенную, подполковник Кунцендорф Василий Яковлевич из контрразведки голову давал на отсечение...

Северианов шагнул вперед и понял, что цена головы подполковника Кунцедорфа упала даже не до ломаного гроша, а просто до нуля. Ибо странного господина отбросили куда-то вбок, как вещь более ненужную, а на его месте словно из воздуха материализовались двое. Молодой матросик явно наслаждался ситуацией и, чувствовал себя неким былинным богатырем: Ильей Муромцем или Никитой Кожемякой. Бескозырка сбита на затылок, воротник бушлата расстегнут, пулеметная лента опоясывает грудь крест-накрест, глаза цепкие, ухватистые, но, в то же время пустые и бессмысленные, тяжелый маузер К-96 в поднятой руке кажется грозным оружием. Второй - дядька в возрасте, вида совсем не героического: обычное сильно выцветшее солдатское обмундирование, но матросика посерьезней, опытный, наган держит, вроде бы, расслабленно, но выстрелить успеет раньше. И встал грамотно: сзади - сбоку от матроса, если вдруг что случится - успеет напарником прикрыться и выстрелить. Ствол револьвера ткнулся в спину, и сзади раздался голос:

- Не двигаться, ЧК! Руки вверх!

"Ай-яй-яй - подумал Северианов, медленно поднимая руки и оглядываясь назад. - Какой казус приключился! Эх, Василий Яковлевич, Василий Яковлевич..."

В спину ему упирался наганом совсем мальчик, ему не то, что восемнадцати, ему и семнадцати, наверное, еще не исполнилось. Сжимавшая револьвер рука дрожала, пот лил струйками их-по козырька фуражки. Северианов даже улыбнулся ему, но тут яростная кровь бросилась в мышцы, мощно выбрасывая адреналин. Северианов сжался, словно пружина, выискивая глазами старшего - и тут же увидел его: здоровенный красавец в кожаной куртке и кожаной фуражке с красной звездой, слегка, даже как-то аристократически, небрит, красивое, слегка слащавое лицо, мощные плечи, широкие ладони, высокие, зеркальным светом сверкающие сапоги. Выражение лица одновременно и надменное, и обиженное, и глаза с виду добрые-добрые, но где-то там, в глубине, плещется ненависть, нетерпимость, граничащие с отвращением.

- Эх, Антон Савельевич! - попенял Северианов усатому хозяину квартиры. - Ну как же вы так осрамились-то?

Он бы поклялся, что хозяин квартиры готов провалиться сквозь землю от стыда, но красавец в кожаной куртке не дал разгореться диалогу.

- Молчать! - заорал он и с какой-то садистской жестокостью, свирепым варварством, ударил Северианова снизу кулаком в живот. Апперкот - так в английском боксе называется...

"Чайник!- сгибаясь, громко и неуклюже валясь на пол, словно сброшенный с плеч грузчиком мешок муки, определил Северианов. Сие формулирование означало вовсе не металлический сосуд для кипячения воды, но неумелого, неопытного бойца.- Ротозей! Если б вам вместе с кожанками еще и ума немного выдавали..."

Мешок муки может ведь по-разному упасть. Может свалиться бесформенной пыльной массой, куском бессильной рохли, а может и, продолжая движение, перекатиться, подпрыгнуть, оттолкнуться от земли...

Чтобы ударить наглого гостя, чекист шагнул вперед, а Северианов после удара завалился вбок - и теперь "кожаный" перекрывал собой сектор стрельбы матросу и его напарнику.

- Контра!- главный чекист с размаху пнул носком сапога Северианова в живот.

-Э!- вдруг совершенно неожиданно подал голос матрос. - Слышь, товарищ Дубас! Полегче! Отстань от него!

Северианов вдруг по-новому, с какой-то внутренней теплотой посмотрел на матроса. Нет, никто не отменял принципа доброго-злого следователя, но вот только матрос, похоже, об этом приеме не знал ничего и говорил совершенно от души, искренне.

-Не тронь! - повторил он снова.