Dreamboat (СИ)

- Кто-о-о! Изверги! Убью-у-у! - голова моталась из стороны в сторону, мокрая борода слиплась, и тяжелые струйки воды брызгали, разлетались в разные стороны. Северианов ещё раз окунул его голову в бочку, прервав звериноподобный рык. Держа детину на весу правой рукой, левой извлек из кармана "мерзавца" - самую малую водочную посуду в двухсотую долю ведра, потряс перед глазами Маркелова, вновь спрятал. Глаза Васьки Маркелова приобрели некую осмысленность, и Северианов, дотащив его до экипажа, начал быстро расспрашивать.

- Звать как?

- И-и-и, - завыл Васька, Северианов влепил очередную пощечину.

- Отвечай! Живо!

Подпоручик Дроздовский, лучший мастер допросов контрразведки, конечно, врезал бы апперкотом с правой в пузо, и это, возможно, ускорило бы процесс приведения в чувство, но Северианов так не поступал никогда. Ему было искренне жаль несчастного извозчика, лишившегося и чудом вернувшего лошадь и экипаж, и Северианов вместо очередной пощечины протянул "мерзавца".

- На, хлебни малость, полегчает.

Маркелов мгновенно выхватил шкалик, одним глотком осушил половину, дальше Северианов не дал, отобрал бутылку.

- Позже! Зовут тебя как, спрашиваю?

- Маркеловы мы, - икнув, простонал извозчик. - Василий Никанорович.

- Что ж ты так набрался, Василий Никанорович, - попенял Северианов. - С горя или в радость?

- Лошадушка моя! - запричитал, затряс мокрой гривой Маркелов. - Красотка, кормилица! Отняли, ироды, поганцы, думал, все, конец тебе, Вася, а она, моя голубушка, сама вернулась, ласточка ненаглядная! - Он попробовал потянуться к лошади и чуть не сверзился на землю.

- Кто, когда? - быстро спрашивал Северианов. Несмотря на темноту, Маркелов все же разглядел фуражку, погоны, кобуру с наганом у спрашивающего и сразу присмирел, вырваться больше не пытался и даже говорить стал осмысленно.

- Вчерась трое подошли, страшные, жуть просто, пистолеты наставили, с пролетки скинули и укатили. Душа аж перевернулась, так струхнул, думал, жизни лишат. Попрощался уж и с лошадушкой, и с пролеткой, ну, думаю, судьбинушка, кончилась жизнь, хоть в петлю полезай. Я ж двадцать годков, почитай, пассажиров вожу, такое приключилось! Остается лишь горькую пить, совсем пригорюнился я, а к вечеру Красотка моя с экипажем подкатывают к Фадеичу, пролетка пустая, как с неба явились. Я от счастья такого ноги чуть не протянул, выкатил на радостях угощение товарищам, дальше ничего не помню.

- Где это произошло? Показать сумеешь?

- Знамо дело.

- Тогда поехали. Управлять пролеткой сможешь?

- Мастерство не пропьешь! - с преувеличенной удалью гаркнул Маркелов, с трудом распрямился, сделал неуверенный, заплетающийся шаг и вдруг, одним неуловимым, доведенным до автоматизма движением, ласточкой взлетел на козлы, подхватил вожжи и махнул кнутом в воздухе. - Прошу-с, ваше благородие, доставим в лучшем виде. Но-о-о, Красотка, вези, родимая!!!

Произошедшая на глазах метаморфоза немало позабавила Северианова, он усмехнулся, полез в экипаж.

Ехали недолго. Булыжная мостовая скоро сменилась вязкой разъезженной глиной, пролетка загромыхала, закачалась, угрожающе скрипя. Вокруг стало совсем темно и достаточно жутко. Северианов непроизвольно поежился, хотя было довольно тепло. Извозчик же, казалось не испытывал ни малейших неудобств.

- Здесь, ваше благородие, - остановил он пролетку. - Вот здесь они подошли.

Северианов огляделся. Узкая улочка, бревенчатые дома, хлипкие, покосившиеся заборы. Раскисшая земля, аромат прелого сена, конского навоза и исправно трудящихся самогонных аппаратов.

- Откуда?

- Вона, от того дома.

Северианов прищурился, словно на фотографическую пластину запечатлел высокий двухэтажный дом, светящийся несколькими окнами, большой сад с деревьями и кустарниками, невысокий редкий забор.

- Кто здесь проживает, знаешь?

Казалось, Маркелов спит на козлах, но ответил он сразу.

- Раньше граф Одинцов Василий Ильич проживали, только утопли они недавно. Кто теперь живет - не знаю.

- Хорошо, - Северианов сразу поверил ему. - Поехали отсюда. Давай, правь на Лентуловскую улицу, там покажу.

Доехали быстро, Северианов тронул извозчика за плечо. - Слезай, пойдешь со мной. Да не трясись так, Василий Никанорович, не обижу!

На длинной рубленой скамейке сидели, привалившись друг к другу, трое налётчиков. Со стороны они могли показаться смертельно пьяными и совершенно безобидными. Северианов посетил фонариком.

- Узнаешь?

Маркелов протрезвел мгновенно и до конца. Тяжёлый хмель, до этого переполнявший его, как взбухшая разварная каша, улетучился за секунду. Крупный нервический пот хлынул из пор, как вода с ужасным рокотом врывается в корабельную пробоину. Сложенная щепоткой первая рука метнулась ко лбу, потом к низу живота, плечам. Извозчик крестился безумно, истерично.

- Свят, свят , свят!

- Они?

- Они, ваше благородие. Страх смертный, заснуть теперь не смогу - до гробовой доски сниться будут.

- Не трясись так, Василий Никанорович, они больше не опасны. Что дрожишь? - Северианов протянул ему недопитого "мерзавца". - На, успокойся.

Маркелов заглотил содержимое в полглотка, шумно выдохнул.